История и биография

Крупнейший историко-культурный заповедник на территории современного Туркменистана входит в Список всемирного наследия ЮНЕСКО.

В первые века Ислама Мерв был одним из самых важных центров мусульманской цивилизации. Его расцвет приходится на XI–XII века, время правления династии Великих Сельджуков, чья империя простиралась от левобережья Амударьи до Палестины. В те времена это был один из самых прекрасных городов Востока, а сегодня – крупнейший в Центральной Азии археологический парк близ небольшого городка Байрамали, где сохранились уникальные мавзолеи воинов Ислама и до сих пор почитаемых святынь, многочисленные руины мечетей, дворцов и глиняных замков, караван-сараев и базаров, а также километры мощных крепостных стен.
Мерв – название не только одного из древнейших азиатских городов, но и всей окружающей его округи в старой дельте реки Мургаб. С незапамятных времён эти земли привлекали людей своим плодородием и обилием воды. В эпоху бронзы благодатный край, названный позже страной Маргуш, или Маргианой, заселили земледельческие и полукочевые племена, создавшие уникальную культуру древневосточного типа. Но на равнине, где четыре тысячи лет назад кипела городская жизнь, теперь простирается пустыня Каракум, а открытые археологами ХХ века древние поселения медленно поглощают пески, либо их выравнивают грейдерами вчерашние колхозники, ставшие ныне безнаказанными захватчиками заповедных земель, столь соблазнительных для нового орошения. Так, уже на наших глазах уходит история, исчезают её бесценные свидетельства, зачастую даже не успевшие стать достоянием науки.
На фоне крайне скудной письменной традиции, когда целые эпохи канули в небытие, не оставив о себе никакой памяти, сохранение наследия предков становится в Туркменистане серьёзной проблемой национального масштаба. Древний Мерв, объявленный государственным историко-культурным заповедником ещё в 1988 году, а с 1999 года входящий в Список всемирного наследия ЮНЕСКО, служит примером того, как органы охраны памятников пытаются противостоять алчности предпринимателей и равнодушию местной власти. При поддержке международных организаций и зарубежных научно-исследовательских центров туркменские специалис-ты осуществляют проекты изучения и консервации отдельных сооружений древности и ведут планомерную работу по формированию их общественного статуса. Этот рутинный, но необходимый труд не имеет ничего общего с официозными кампаниями недавних лет вроде празднования 2500-летия Мерва – вымышленного юбилея, который всё откладывался, да так и не был проведён.

Такой возраст города – не что иное, как вульгаризация истории, особенно характерная для советской идеологии и не имеющая под собой серьёзных научных оснований. Ни археологи, ни востоковеды-античники не рискнут утверждать, когда именно возникло поселение на месте Мерва. Есть косвенные данные, что это произошло примерно в VII веке до новой эры, когда уже давно были заброшены оазисы эпохи бронзы в низовьях мургабской дельты, на месте нынешнего городища Эрк-кала, что возвышается над всей округой.

Но тогда это был лишь один из многочисленных населённых пунктов, далеко не самый крупный и не самый главный. Однако именно ему суждено было стать со временем важным политическим центром, который при Ахеменидах превратился в мощную цитадель, а после похода Александра Македонского стал называться Александрией Маргианской.

Эрк-кала – это древнейшее ядро Мерва, представляющее собой в плане овал. Позже к нему был пристроен с западной стороны квадратный эллинистический город – Антиохия Маргианская (ныне – Гяур-кала), развивавшийся вместе с Эрк-кала при парфянах и Сасанидах и накопивший двенадцатиметровый культурный слой! После арабского завоевания ещё западнее, но вплотную к нему выросла Султан-кала – Мерв эпохи Аббасидов и Тахиридов, а середины XI века – сельджукская столица. В начале XV века, когда она уже была необитаемой, сын Тамерлана Шахрух воздвиг в двух километрах южнее крепость Абдуллахан-кала, к которой в конце того же столетия пристроили последнее мервское городище – Байрамалихан-кала. Вот так, за веком век, пятно застройки Мерва дрейфовало вслед за уходящей водой, оставляя руины, почти нигде не перекрытые поздними наслоениями, что значительно облегчает теперь работу археологов. Но прежде чем этот движущийся в пространстве, кочующий город остановился навеки, став музеем-заповедником, он пережил бурную историю взлётов и падений царств и династий, бесчисленных войн и разрушений, но вместе с тем и созидания, возрождения жизни после острейших социальных потрясений.

В 651 году, через 19 лет после смерти Пророка Мухаммада (мир ему и благословение), в маленьком селении под Мервом был убит Йездигерд III – последний монарх державы Сасанидов. Эта дата стала вехой, ознаменовавшей завоевание арабами Ирана и Средней Азии, а также начало распространения Ислама среди народов этого региона, ранее исповедовавших зороастризм, буддизм, христианство, манихейство и местные формы язычества. Сразу после захвата Мерва в центре Гяур-калы была возведена соборная мечеть Бену-Махан, ставшая впоследствии составной частью культово-мемориального комплекса, который развивался вплоть до XI века. На этом месте археологически зафиксированы кладки стен и остатки минарета, а также полуколонны из резного ганча с богатой орнаментацией, украшавшие михраб. Когда самая первая соборная мечеть стала тесна, поставили другую у городских ворот на канале Разик, а в середине VIII века следующую – ещё дальше на запад, на канале Маджан. К этому времени Гяур-кала почти запустела в результате политики арабов, повсеместно выселявших жителей из укреплённых шахристанов. В результате начал расширяться рабад, куда переместилась основная жизнь города.

Центром будущего блистательного Мерва стало западное предместье Гяур-калы. Заложил его легендарный Абу Муслим – вождь аббасидского движения в Хорасане, который в 748 году привёл сторонников Аббасидов в Мерв, чтобы провозгласить новую династию, вскоре одержавшую победу над Омейядами в борьбе за власть в Арабском Халифате. Поселившись в Мерве, он переместил правительственную резиденцию из старого города, Гяур-калы, и построил новую возле канала Маджан – там, где позже выросла Султан-кала. Дворец Абу Муслима, известный как Дар-ал-имара и сооружённый около 750 года, был претенциозным зданием, которое, согласно описанию арабского географа ал-Истахри, видевшего его через полтора века, включало купольный аудиенц-зал, четыре айвана и двор. Этот сплав сасанидских архитектурных форм (купол и айван) на века определил характер исламского зодчества в этой части света – не только гражданского, но и культового.

Несмотря на убийство Абу Муслима в 755 году, Мерв оставался основным политическим центром для всего Аббасидского, или, как его ещё называли, Багдадского халифата и даже на некоторое время стал де-факто столицей всего исламского мира.

Это было в начале IX века, после того как сюда прибыл хорасанский наместник Халифата аль-Маъмун, сын халифа Гаруна ар-Рашида. В 813 году аль-Маъмун сам стал халифом, но ещё долго после этого проживал в Мерве, рассылая оттуда все указания и назначения по всему арабскому государству. В это время Мерв пережил короткий, но блестящий период в своей истории. Архитектурных памятников IX века не осталось, но известно, что в центре Гяур-калы была восстановлена упомянутая мечеть Бену Махан. Большой подземный резервуар для воды с провалившимся куполом – вот единственный ориентир, по которому теперь можно отыскать былой комплекс этой старейшей мечети. Между тем Мерв, находившийся на восточной окраине Халифата, не очень подходил для роли имперского центра, и аль-Маъмун всё-таки переехал в Багдад, а город опять стал главным центром халифатской провинции Хорасан, куда в 821 году был назначен наместник – Тахир ибн Хусейн. Согласно ал-Истахри, он захотел переместить центр Мерва ещё дальше на запад и возвёл целый ряд зданий вдоль канала Хурмузфарра.

Первые крупные сооружения, которые встречают сегодня посетителей заповедника, – это загадочные глиняные замки-кёшки Большая и Малая Кыз-кала с их суровым ритмом плотно прижатых полуколонн, образующих гофрированные фасады. О возрасте этих исполинских жилищ существуют разные предположения. Английский исследователь Хью Кеннеди недавно обосновал гипотезу, что это вполне могли быть постройки Тахира. И если особенности их конструкций и строительных материалов не могут служить в этом случае точными индикаторами, то наличие михраба в одном из помещений Большой Кыз-калы явно указывает на то, что здание строилось уже при арабах. Гофрированные кёшки типичны для среднеазиатской архитектуры, их много не только в Мерве и его округе, но и в Хорезме, встречались они в Бухаре и Термезе, но их совершенно нет в Иране. Ясно, что это сугубо местный архитектурный тип, уходящий в доисламское прошлое и продолжавший воспроизводиться как минимум до XII века не только в сырцовом кирпиче, но и в жжёном; яркий тому пример – Рабат-и Малик, степная резиденция Караханидов в Бухарском оазисе.

В X–XI веках наступила эпоха небывалого культурного подъёма, когда в Мерв стекались лучшие умы мусульманского мира, поэты, художники и зодчие, оставившие потомкам свои нетленные произведения. Достаточно назвать живших здесь немало лет Омара Хайяма и Фахр ад-дина Гургани – автора романтического эпоса «Вис и Рамин», в котором есть такие строки о его архитектуре:

Уж если город чаровал сердца,
Представь себе величье, блеск дворца!
Сверкал он росписями стен и башен,
Китайскими узорами украшен.
Впрочем, в зависимости от настроения героини поэмы меняется и восприятие города:
Жаровня этот Мерв, а не столица,
Не город, а глубокая темница.
Расписанный дворец, чертог бесценный,
Мне огненною кажется геенной.


И всё-таки любовь к месту, где Гургани провёл немало благополучных лет в качестве поэта при дворе сельджукского султана Тогрулбека, вызывала у него совсем другие эмоции:

Прекрасен Мерв, земных владык приют!
Прекрасен Мерв, где цветники цветут!
Прекрасен Мерв зимой и в летний зной,
Он осенью прекрасен и весной!
Кто видел Мерв, кто поселился в нём,
Найдёт ли счастье в городе ином?
(Переводы С. Липкина)

Ровно тысячу лет назад Мерв стал самым большим городом Центральной Азии и одним из крупнейших на всём мусульманском Востоке: вместе

с пригородами его площадь достигала 1800 гектаров, а численность населения – 150 тысяч человек. Учитывая, что основная масса городов имела в ту эпоху от двух до пяти тысяч жителей, можно представить масштабы сельджукского Мерва. Буквально на каждом километре здесь можно увидеть то или иное свидетельство далёкого прошлого. Вокруг столичного мегаполиса ещё с парфянских времён существовала густая сеть городков и отдельно стоящих богатых усадеб. Иногда не ясно, где остатки собственно города, а где был конгломерат разросшихся деревень. В Х веке горожане составляли, по некоторым оценкам, около 40 процентов от общего числа жителей оазиса.

При султане Мелик-шахе в конце XI века была возведена или капитально перестроена сырцовая стена рабада – центральной квадратной части Султан-калы. Стену окружал глубокий и широкий ров, а по периметру стен размещалось около двухсот полукруглых башен диаметром в 4 м с двухъярусными сводчатыми камерами для стрелков. Стены достигали высоты 10–12 метров при ширине

6 метров; внутри имелись казематы и потайные лестницы. Перед монгольским нашествием стройные стены и башни Султан-калы были усилены снаружи толстыми футлярами из сырцового кирпича. На двух взаимно пересекающихся осях располагались городские ворота – мощные сооружения из жжёного кирпича, выдвинутые вперёд от линии стены. Одно из них – ворота Фируза на западной стороне – вскрыто археологами. Это во многом уникальное фортификационное устройство с лабиринтом; его привратную часть снаружи украшала облицовка из фигурного жжёного кирпича восемнадцати видов!

В северо-восточном углу Султан-калы находится Шахрияр-арк – огороженная стеной цитадель сельджукского Мерва. В её северной части – остатки сырцовых стен и арок былых казарм, а в центре – так называемый дом правителя. Это было двухэтажное здание с квадратным, четырёхайванным внутренним двором, построенное из сырца и лишь на фасадах облицованное фигурным жжёным кирпичом. По соседству – руины ещё одной сырцовой монументальной постройки, заключавшей один вытянутый и высокий зал, перекрытый сводом на подпружных арках. Фасады оформлены

в старых традициях гофрированных замков-кёшков. Возможно, это был диван – место, где собирался государственный совет. Среди других сырцовых памятников XI–XII веков выделяется загородный жилой дом в 4 километрах западнее Султан-калы. Его брутальные формы, композиция однотипных фасадов со щелевидными окнами-бойницами и планировочная структура с центральным купольным залом свидетельствуют об устойчивости традиций замковой архитектуры доарабского Мерва.

Почти на том месте, где находился дворец Абу Муслима, в середине XII века (не позднее 1152 года) был возведён мавзолей султана Санджара – последнего правителя из династии Великих Сельджуков. Он входил в ансамбль крупных царских сооружений, возвышавшихся в центре Султан-калы. Здесь находился дворец и соборная мечеть, к которой примыкал одним из своих фасадов мавзолей Санджара. Многие свидетельства указывают на его доминирующую роль: «...над ним возвышается купол голубого цвета, который виден на расстоянии одного дня пути» (Якут ал-Хамави, XIII век), «самое большое здание на свете» (Рашид-ад-дин, XIV век),

«Одна из величайших построек царств вселенной, настолько прочная, что порча не может коснуться её» (Исфизари, XV век). И в нынешнем состоянии мавзолей султана Санджара вызывает восхищение. Это огромный куб, который венчает купол диаметром 17 метров. Внешний купол, покрытый изразцами, не сохранился, но был восстановлен без облицовки в 2004 году. Высота подкупольного пространства зала – 36 метров. В верхней части куба расположена обводная галерея, выявленная на фасадах ритмом ажурных сквозных арок.

В декоре галереи использованы фигурные наборы жжёного кирпича и резной ганч со стилизованным растительным орнаментом и эпиграфикой. В интерьере – настенные росписи, выполненные синим и красным по белому фону. Конструкция разгрузочных арочных устройств и двойной оболочки купола мавзолея Санджара на полтора столетия опережает идеи строителей мавзолея Ольджейту-Ходабенде в Солтание (северо-запад Ирана) и на 300 лет – Филиппе Брунеллески, создателя купола знаменитого флорентийского собора.

Величественная усыпальница султана одиноко стоит среди пустынного ландшафта, где густую сеть городских кварталов время в буквальном смысле сравняло с землёй. Лишь недавно прямо напротив входа в мавзолей археологи из Великобритании начали раскапывать остатки большого базара времён Абу Муслима, но известные по средневековым источникам соборная мечеть с минаретом, султанский дворец, равно как и другие неординарные постройки, включая десять библиотек, астрономическую обсерваторию, в которой работал Омар Хайям, – даже не локализованы.

О высоком уровне архитектуры Мерва говорит и маленькая поминальная мечеть Мухаммеда ибн Зейда, построенная в пригороде близ квартала керамистов в 1112–1113 годах. Главный фасад этой символической постройки разработан в виде трёх арок с промежуточными арочными нишами и фризовыми горизонтальными вставками над ними. Тщательно отшлифованные фигурные кирпичики и гирих придают ему богатую узорность. В интерьере остались следы орнаментальной живописи, а также кирпичная куфическая надпись и редкий по форме многолопастный михраб, покрытый полихромной росписью. Стилистически близок ему другой памятник первой четверти XII века – его называют, согласно поздней традиции, Худайназар-овлия. Он также относится к категории беспортальных центрических мавзолеев, основу декора которых составляют фактурные качества жжёного кирпича.

В 1153 году Мерв был захвачен кочевниками-гузами и жестоко разграблен. Наступившее безвластие на фоне феодальных войн за обладание Хорасаном, продолжавшихся несколько десятилетий, прервало строительную активность. Лишь войдя в состав государства хорезмшахов, город смог частично оправиться после нанесённого ущерба, но уже в 1221 году оказался полностью разгромленным монголами. Спустя почти 200 лет, при Тимуридах, Мерв возродился, но достичь прежнего уровня уже не мог не только вследствие частых политических катаклизмов, но и природных факторов. Климат становился всё засушливее, пастбища истощались, Мургаб мелел, сокращались посевные площади, и люди стали покидать обжитые места.

Севернее крепостной стены Абдуллахан-калы в XV веке был разбит чарбаг – огромный парк с летней резиденцией мервского правителя. Вход в неё оформляли арочные ворота, а строго по оси возвышался парадный парковый павильон. Единственный уцелевший мервский ансамбль того периода – мавзолей асхабов, сподвижников Пророка Мухаммада (мир ему и благословение), похороненных в Мерве ещё в VII веке. Над их могилами при Тимуридах были поставлены мраморные плиты с великолепным резным декором и надписями, скрытые купольными киосками, а сзади, на втором плане, возведены два смежных сводчатых айвана, облицованные синими и голубыми изразцами. За ними ничего нет – они служат лишь монументальным фоном для обеих могил. Ещё в окрестностях Абдуллахан-калы можно увидеть яхданы – огромные, почти конические сырцовые купола, водружённые прямо на земле. Это были общественные холодильники: в них круглый год хранился плотно набитый зимой снег, укрытый спрессованным слоем верблюжьей колючки.

Прошло несколько веков, прежде чем Мерв снова открылся миру, теперь уже благодаря путешественникам и учёным из Европы и России. Древний город и его окрестности стали объектом пристального интереса востоковедов и археологов. Первопроходцем стал тридцатидвухлетний профессор факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета Валентин Жуковский, который в 1890 году приехал в Мерв по заданию Императорской археологической комиссии. Именно он осуществил первое подлинно научное изложение истории и исследование памятников Марыйского оазиса. Его фундаментальный труд, в своё время удостоенный золотой медали Российской академии наук, до сих пор не утратил своей практической ценности. Осенью того же 1890 года Мерв в деталях зафиксировал французский фотограф Поль Надар, который на знаменитом Восточном экспрессе выехал из Парижа и добрался сюда по только построенной тогда железной дороге через Стамбул, Тифлис, Баку, Красноводск и Ашхабад. Более тысячи снимков стали итогом путешествия, в котором соединились любопытство и мастерство человека, который, воспользовавшись новым видом транспорта и качеством фототехники тех лет, первым представил на Западе недоступные прежде образы таинственного Востока. В 1904 году Мерв посетила американская экспедиция Института Карнеги под руководством профессора Рафаэля Пампелли. И хотя его изыскания на Гяур-кале были кратковременными и эпизодическими, именно они знаменуют начало археологического изучения Мургабского оазиса.

В ХХ веке большой вклад в исследования истории и культуры Мерва внесли академики Василий Бартольд, Михаил Массон и возглавлявшаяся им с 1946 по 1986 год Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция (ЮТАКЭ). Несколько томов трудов этой миссии посвящены именно Мерву, не говоря уже о целом ряде монографий, научных сборников и статей о его памятниках, многие из которые выявили и опубликовали именно ютакинцы. Наконец, с 2001 года осуществляется Международный Мервский проект, организованный Институтом археологии Лондонского университетского колледжа на базе Государственного историко-культурного заповедника «Древний Мерв». Десятки молодых специалистов из Туркменистана, Великобритании, Германии, Дании, Ирана, Китая, США и других стран проходят здесь стажировку, осваивая премудрости профессии, и разрабатывают собственные научные темы, добывая материал из неисчерпаемой сокровищницы Мерва.

Руслан Мурадов.

Заместитель начальника Национального управления Туркменистана по охране, изучению и реставрации памятников истории и культуры.