Западная цивилизация имеет древнее происхождение. Ее основы были заложены в Древней Греции и Риме, тысячи лет тому назад. Все, что есть сегодня подлинного в западном взгляде на жизнь и этику, идет непосредственно от старых Греческой и Римской цивилизаций.

Западные нации продолжали развивать дух, философию, науки, литературу и идеи греческой и римской культур до 19-го столетия, когда они надели новое облачение. Можно обмануться великолепием нового наряда, но остается фактом, что он скроен и сшит из греческих и римских материалов.

 

Греческая цивилизация была первым ясным проявлением западного ума. Это была первая цивилизация, построенная исключительно на западных интеллектуальных и этических идеях и стремлениях.

 

 

Греческая цивилизация

 

 

Подлинные интеллектуальные основы греческой цивилизации могут быть резюмированы следующим образом:

 

(I) Игнорирование трансцендентальных истин;

 

(II) Отсутствие религиозного чувства и духовности;

 

(III) Пояснение материальному комфорту;

 

(IV) Преувеличенный патриотизм.

 

 

 

Одним словом, греческая цивилизация была чисто материалистической. Чтобы постигнуть Бога, они обязательно должны были придавать Ему физические формы и обличия, делать изображения Его проявлений и помещать их в храмах, чтобы придать своему поклонению зримый характер. У них был бог пропитания, бог милосердия, бог ярости и т.п. Этим богам приписывались все атрибуты физического существования. Даже абстрактные идеи, такие, как красота и любовь, тоже символизировались отдельными божествами. Логические перечни десяти типов предикации и девяти небес в «Категориях» Аристотеля тоже были не чем иным, как плодом материалистической рациональности, от влияния которой греки никогда не могли освободиться.

 

Блестящую интерпретацию древней греческой цивилизации дал немецкий ученый д-р Хаас в трех лекциях, которые он несколько лет тому назад прочитал в Женеве на тему: «Что такое европейская цивилизация?». Он считал, что первая стадия европейской цивилизации была представлена Древней Грецией, где «целью было гармоничное развитие человека. Высшей меркой было прекрасное тело. Оно придавало выразительность чувствам. Физическое обучение – игры и танцы, – и умственное обучение – поэзия, музыка, драма, философия, даже науки – находились в такой пропорции, чтобы развить ум, но не в ущерб телу. В их религии не было ни духовности, ни теологии, ни мистицизма»[1].

 

Многие западные писатели также обращали внимание на духовную невыразительность религии и отсутствие морального энтузиазма и достоинства в религиозных обрядах и празднествах греков. Леки, например, говорит: «Греческий дух был в основном рациональным и эклектичным; египетский дух был в основном мистическим и религиозным... «Египетским божествам, – заметил Апулей, – поклонялись, главным образом, плача, а греческим божествам – танцуя»… Истинность последней части этого очень содержательного замечания подтверждается каждой страницей греческой истории. Ни у какого народа не было большего разнообразия игр и празднеств, возникших из его религиозной системы; нигде легкие, спортивные и часто вольные фантазии не играли более бесстрашно с распространенными верованиями, нигде религиозный терроризм не в стречался реже. Божество редко рассматривалось как нечто более священное, чем человек, и надлежащее соблюдение определённых ритуалов и церемоний считалось вполне достаточной данью, которую следовало воздавать ему[2].

 

С уверенностью можно сказать, что в этом, достойном сожаления положении вещей не было ничего странного. Дело в том, что не говоря уже об общей западной концепции жизни, как чисто утилитарной проблемы, основная структура теологической метафизики греков очень мало способствовала развитию духа религиозного благоговения и трепета. Отрицание проявлений Аллаха и Его личного контроля над вселенной и замена Его в качестве Творца и Хранителя миров, предполагаемым Активным Разумом, могла привести только к разрушению духовного энтузиазма. Почему человек станет поклоняться Богу телом и душой и обращать к Нему свои моления и просьбы, если у него нет веры в Его милосердную заботу и руководство?

 

 

 

Таким образом, греческая цивилизация была по сути своей полностью агностической, хотя это и не проявлялось внешне. Греки не отвергали полностью Бога, но для Него не было места в их практической схеме вещей. Они полагали, что создав активный разум, Бог удалится от дел. Вполне естественно, что он считали божество «чем-то более священным, чем человек». Мы читаем в истории о множестве изобретателей, но разве они вызывают у нас чувство благоговения?

 

Поклонение идолам, преувеличенное внимание к материальному комфорту, увлечение идолами и картинами, музыкой и другими видами искусств, нелепое представление о личной свободе и чрезмерная приверженность к играм, спорту и празднествам оказали самое пагубное воздействие на ум и нервы греков. Отвратительные излишества противоестественных вожделений и бесконечные протесты и мятежи против всех форм власти постепенно стали у них обычным явлением; грубость стала дозволенной, а жадность распространилась повсеместно. Описание демократического молодого человека, сделанного Платоном, не очень отличается от того, что существует в наше время.

 

Он пишет: «…он не воспримет и не признает истинными рассуждения того, кто утверждает, что некоторые удовольствия проистекают из добрых и благородных желаний, а другие – из дурных, и что первые следует поощрять и одобрять, а последние – сдерживать и подавлять.

 

На все подобные замечания он качает головой и говорит, что все одинаковы и заслуживают одинаковой чести».

 

«…День за днем он предается разным удовольствиям – то плывет по пути наслаждения вином, то предается трезвости и охоте; один день он усердно охотится, следующий проводит в безделье и лени, а на третий изображает философа. Часто он хватается за политику, вскакивает на ноги и делает или говорит все, что ему придет в голову; или он начинает восхищаться военными людьми и склоняться к их образу жизни; или же он завистливо смотрит на делового человека и берется за его ремесло. Короче говоря, он считает эту жизнь приятной, свободной и благословенной, и так проводит свою жизнь до самого конца»[3].

 

 

 

Другая основная характеристика западного духа – это его узкий национализм. Национализм гораздо сильнее развит в Европе, чем в Азии. Частично это вызвано географическими причинами. В Азии природные регионы обширны, их физические, климатические и этнологические характеристики меняются в широких пределах. Они более плодородны и располагают лучшими условиями для жизни. Поэтому там всегда существовала склонность к образованию больших многонациональных государств. Самые обширные империи в мире были основаны на этом континенте. Европа, наоборот, расчленена на множество мелких территориальных единиц, отделенных друг от друга трудно преодолимыми естественными барьерами, такими, как высокие горы и глубокие реки. Плотность населения в этих районах высока, земля подвергается сильному давлению и средства к жизни скудны. Борьба за существование очень остра. Все эти факторы повлияли на возникновение там сильного национального чувства, особенно в Центральной и Западной Европе, где даже в древние времена идея политической общины не распространялась за пределы города-государства.

 

Вся цивилизация греков была построена вокруг их городов-государств. Леки говорит, что государство господствовало в умах греков и добродетель была неразрывно связана с патриотизмом. Космополитизм Сократа и Анаксагора не оказал большого влияния на эллинов. Система этики Аристотеля была основана на различии между греками и негреками. Согласно ему, греки имеют по отношению к варварам (то есть иностранцам) не большие обязанности, чем по отношению к диким зверям. Фактически, если философ заявлял, что его симпатии распространяются за пределы его собственного государства и охватывают все население Греции, это вызывало большое удивление среди его сограждан.

 

 

 

 

Римская цивилизация

 

 

Греки уже создали великолепную литературу, философию и цивилизацию, когда римляне едва вышли из военной фазы. В этих обстоятельствах было вполне естественно, что римляне, завоевав Грецию, попали под влияние интеллекта и манер греков.

 

«Очевидно также, что поскольку у греков в течение нескольких столетий существовала великолепная литература в то время, когда у римлян ее вовсе не было, и когда латинский язык все еще был слишком груб для литературных целей, тот период, когда римляне впервые вышли из чисто военного состояния, должен был принести с собой господство греческих идей. Фабий Пиктор и Цинций Алимент, первые местные историки, оба писали по-гречески... После завоевания Греции политическое господство римлян и интеллектуальное господство Греции были в равной мере всеобщими. Покоренный народ, чьи патриотические чувства были значительно ослаблены влияниями, о которых я говорил, охотно согласился со своими новыми условиями, и, несмотря на яростные усилия консервативной партии, греческие манеры, чувства и идеи скоро проникли во все классы и определили все формы римской жизни»[4].

 

Римская религия никогда не была источником морального воодушевления. Будучи полностью языческой и суеверной, она была совершенно неспособна сдержать распространение скептицизма и неверия среди своих последователей. В результате, по мере своего культурного развития римляне начали открыто презирать свою веру. По крайней мере, они уже решили, что их боги не имеют никакого отношения к ведению практических дел в этом мире. Цицерон пишет, что когда в театрах произносились строки, где говорилось, что боги не заботятся о делах человека, публика приветствовала их громкими аплодисментами[5]. Св. Августин и другие священники много времени спустя потешались над язычниками, выставлявшими в своих театрах на посмешище тех самых богов, которым они поклонялись в своих храмах[6].

 

Дух религиозного благоговения ослабел настолько, что когда флот Августа потерпел кораблекрушение, он торжественно сверг статую Нептуна, морского бога. После смерти Германика люди открыто забрасывали камнями и опрокидывали алтари богов[7].

 

Религия в Риме на деле была не более чем социальной традицией и утилитарной формулой. Еще раз процитируем Леки: «...(Римская религия) была чисто эгоистической. Это был просто способ достигнуть процветания, отвратить несчастья и прочесть будущее. Древний Рим породил много героев, но не святых. Самопожертвование было патриотическим, а не религиозным. Его религия не была ни независимым учителем, ни источником вдохновения...»[8].

 

 

 

Естественным следствием неприкрытого материализма римлян был империализм и эксплуатация более слабых народов из эгоистических побуждений. Это также было в полной мере унаследовано современной Европой.

 

Мухаммад Асад говорил: «...основной идеей Римской империи было завоевание власти и эксплуатация других народов для блага одной лишь метрополии. Чтобы обеспечить лучшее существование для привилегированной группы, римляне не считали никакое насилие слишком скверным, никакую несправедливость – слишком низкой. Знаменитое «Римское право» было правом лишь для римлян. Ясно, что такое отношение было возможным только на основе полностью материалистической концепции жизни и цивилизации – материализма, чуждого всем духовным ценностям. В действительности, римляне никогда не знали религии. Их традиционные боги были бледной имитацией греческой мифологии, бесцветными призраками, молчаливо принятыми ради общественных условностей. Этим богам ни в коей мере не позволялось вмешиваться в реальную жизнь. Если их спрашивали, они должны были давать пророчества через своих жрецов; но никогда не предполагалось, что они могут устанавливать моральные законы для людей[9]».

 

В свои последние годы Римская империя превратилась в море коррупции и порока. Первоначальная военная дисциплина римлян и простота их морального кодекса были сметены лавиной богатства и роскоши.

 

Мы обязаны Джону Уильяму Дрейперу нижеследующим великолепным изображением условий, которые преобладали в Риме в то время: «Когда империя в военном и политическом смысле достигла своей кульминации, в религиозном и социальном аспекте она дошла до вершин аморальности. Она стала глубоко эпикурейской; ее правилом было то, что жизнь должна быть превращена в праздник, что добродетель – только приправа к удовольствию, а умеренность – средство для его продления. Столовые, сверкающие золотом и украшенные драгоценными камнями, рабы и великолепные одежды, прелести женского общества, где все женщины доступны, роскошные ванны, театры, гладиаторы, – таковы были предметы желаний римлян. Завоеватели мира верили, что единственная вещь, достойная поклонения, – это сила. Она могла дать все, чего достигли труд и ремесло. Конфискация имущества и земель, обложение провинций налогами были наградой за успешные войны; а император был символом силы. Существовал социальный блеск, но это было свечение разложения древнего средиземноморского мира»[10].

 

 

 

 

Христианство распространяется в Римской империи

 

 

Принятие христианства в качестве официальной религии Римской империи, которое стало возможным в результате вступления Константина на трон в 306г. (после Рождества Христова), было событием революционной важности. Вследствие этого христианство завладело империей, о чем оно не смело и мечтать. Поскольку своей победой Константин был обязан героическим жертвам своих христианских сторонников, он должным образом вознаградил их щедрой долей в делах империи.

 

 

Обращение христианства в язычество

 

 

Однако в действительности это был самый неблагоприятный момент для христианства. Оно приобрело империю, но потеряло свою душу. Христиане победили на поле битвы, но потерпели полное поражение в области веры и морали. Язычники, и более того, – сами христиане извратили христианскую веру, и в этом злополучном повороте событий не последнюю роль сыграл сам Константин. Дрейпер говорит: «Должность, власть, выгода – вот что имели в виду те, кто присоединялся к победоносной секте. Толпы практичных людей, совершенно не интересовавшихся ее религиозными идеями, стали ее самими горячими последователями. Поскольку в душе они были язычниками, их влияние немедленно проявилось в обращении христианства в язычество. Император, который был не лучше их, не делал ничего, чтобы пресечь их действия. Но сам он принял обрядовые требования церкви лишь в самом конце своей жизни, в 337г. (после Рождества Христова)»[11].

 

«Хотя христианская партия проявила себя достаточно сильной, чтобы господствовать в империи, она никогда не была достаточно сильной, чтобы уничтожить своего противника – язычество. Результатом борьбы между ними было смешение принципов обеих сторон. Ислам, в отличие от христианства, не шел на компромиссы в вопросе веры, распространяя свое учение в чистом виде»[12].

 

 

 

«Императору, полностью поглощенному земными заботами, человеку без каких-либо религиозных убеждений, без сомнения, представлялось наилучшим для него, наилучшим для империи и наилучшим для спорящих сторон, христиан и язычников, способствовать, как только можно, их союзу или слиянию. Даже искренние христиане как будто не возражали против этого; видимо, они верили, что новые доктрины смогут шире распространяться, включив в себя идеи, заимствованные из старых, что истина, в конце концов, утвердится и очистится от грязи»[13].

 

Смешение язычества с лишенным своей истинной сущности и красоты христианством не могло привести к улучшению морального состояния римлян. Наоборот, оно вызвало огромный взрыв монашества, которое, пожалуй, принесло больше вреда моральному развитию человечества, чем предшествовавшие ему крайности разврата. Этот жестокий и противоестественный обычай самоистязания сыграл большую роль в распространении материализма и неверия в Европе, и поэтому мы рассмотрим его несколько подробнее.

 

 

 

 

Развитие монашества

 

 

Сегодня даже трудно представить себе интенсивность и скорость распространения монашеского движения в Европе. Из-за крайней небрежности историков этого движения нельзя уверенно говорить о точном числе отшельников. Однако нижеприведенные факты могут помочь составить представление о его огромной популярности. Установлено, что в эпоху Св.Иеронима на празднование Пасхи собиралось почти 50 000 монахов; что в 4-м столетии под началом одного аббата было около 5 000 монахов; что под началом Св. Серафима было 10 000 монахов; и что к концу 4-го столетия в значительной части Египта монашеское население почти равнялось населению городов.

 

В течение целых двух столетий страшное изнурение тела считалось высшим доказательством морального совершенства. Рассказывают, что Св.Макарий Александрийский шесть месяцев спал в болоте, подвергая свое тело укусам ядовитых насекомых. Он обычно носил на себе восемьдесят фунтов железа. Его ученик Евсевий носил сто шестьдесят фунтов железа и три года прожил в высохшем колодце. О другом знаменитом святом по имени Иоанн рассказывают, что он целых три года простоял на молитве, иногда прислоняясь к скале, чтобы дать отдохнуть своему уставшему телу. Некоторые отшельники сбрасывали одежду и передвигались на четвереньках, как звери, покрытые только своими спутанными волосами. Некоторые из них жили в покинутых берлогах диких зверей; другие предпочитали высохшие колодцы; третьи обитали среди гробниц. Одна монашеская секта питалась исключительно травой. Чистота тела рассматривалась как загрязнение души, и больше всего почитались те святые, которые превращались в отвратительную массу грязи. Св. Афанасий с восторгом рассказывал, что Св.Антоний никогда, до глубокой старости, не осквернился мытьем ног. Св.Авраам, который после своего обращения в христианство прожил пятьдесят лет, все это время тщательно избегал мытья рук или ног. Аббат Александр с грустью говорил, вспоминая прошлое: «Наши отцы никогда не умывались, а мы посещаем общественные бани».

 

Отшельники, под видом религиозных проповедников, бродили повсюду, сманивая детей в свой орден. Родители потеряли власть над своими детьми. Общественное мнение одобряло детей, которые покидали своих родителей и становились монахами. По мере того, как отец терял власть, священник приобретал престиж. Говорят, что красноречие Св. Амвросия было таким чарующим, что матери запирали своих детей, дабы уберечь их от его обаяния.

 

 

 

Влияние монашества на семейные отношения было крайне вредным. Общественные связи были разорваны, а основы семейной жизни поколеблены. Семейные добродетели были поставлены под сомнение. Трудно вообразить жестокосердие отшельников по отношению к тем, которые были связаны с ними самыми тесными земными узами. Святые своей неблагодарностью разбивали сердца своих матерей и оставляли обреченных на нищету жен и детей на милость окружающих. Их интересовало только спасение своей собственной души; они не хотели знать, что станет с их семьями. Истории, которые рассказывает Леки в этой связи, даже и сегодня нельзя читать без слез на глазах. Отшельники убегали от тени женщины. Разговор даже с собственной матерью, женой или сестрой считался большим грехом. Заслуги всей жизни обращались в прах, если им случалось встретиться на улице с женщиной или допустить, чтобы на них упала ее тень.

 

Уничтожение семейных отношений оказало губительное влияние на нравственность в целом. Такие личные добродетели, как храбрость, великодушие, искренность и сердечность, не пользовались одобрением, а иногда полностью отвергались.

 

 

 

 

Последствия монашества

 

 

Было бы глупо полагать, что чрезмерный аскетизм и отречение от жизни могли в какой-то мере противостоять фантастической распущенности и материализму римлян. Моральная и религиозная история человечества не дает оснований для такого оптимизма. Это противно человеческой природе. Опыт показывает, что только такая этическая или духовная система, которая не противоречит врожденным человеческим целям и инстинктам, и вместо того, чтобы сокрушать их, стремится управлять ими и превратить их из зверских в благородные, может укротить заносчивый материализм и преобразовать его в здоровую общественную силу. Таков метод ислама, путь пророка Мухаммада (меиб). Мы говорили о том, каким благородным и воинственным был нрав арабов. Пророк не ослаблял их доблесть. Он отвлек ее от междоусобных войн и бессмысленных кровавых стычек и направил на джихад на пути Аллаха. Точно так же пророк не подавлял их врожденное великодушие и благородство. Он находил наилучшее применение этим добродетелям, советуя своим последователям употребить их на то, чтобы приносить облегчение нуждающимся и одиноким, вместо того, чтобы позволить им превратиться в хвастовство и самодовольство. Не убивая природных свойств арабов, он вплел их в ткань ислама. Он учил своей религии, как новой теории жизни, давая человечеству нечто более ценное и более божественное, чем-то, что он забрал у них. Он даже оставлял возможности для развлечений и отдыха. Как сказал великий мусульманский ученый Хафиз Ибн Таймия: «Человек соглашается расстаться с какой-либо вещью только в том случае, если он получает ее замену»[14], и «пророки приходят, чтобы развивать и улучшать человеческую природу, а не чтобы изменять ее»[15]. Эти истины иллюстрируются в учении ислама бесчисленными примерами. Когда пророк прибыл в Медину, он узнал, что у мединцев были в году два праздника, во время которых он предавались веселью. Он расспросил о происхождении этих праздников, и ему сказали, что мединцы отмечают их с древнейших времен. Тогда он сказал: «Аллах дал вам праздники лучше этих – Ид аль-Адха и Ид аль-Фитр»[16].

 

Аиша рассказывает: «В праздничный день две ансарские девушки распевали у моего дома песни о битве при Буате. Они не были профессиональными певицами. В это время к нам в гости пришел Абу Бакр. «Что, – воскликнул он, – дьявольские песни в доме пророка?». На это пророк сказал ему: «Абу Бакр, у каждой общины есть свой праздник. Сегодня – наш праздник»[17].

 

 

 

Римское христианство, наоборот, поставило перед собой совершенно невыполнимую задачу – попытаться изменить человеческую природу, и старалось выработать систему, которая выходила за пределы человеческой стойкости. Вначале люди терпели его, поскольку оно отличалось от чрезмерно материалистических склонностей дохристианского Рима, однако вскоре оно им надоело, и в результате в христианском мире стали существовать два параллельных течения – распущенность и аскетизм. В моральном рвении не было нехватки, однако оно ушло в пустыню, а города представляли собой зрелище такого разврата и разложения, какое не часто встречается. Леки говорит: «...уровень общества пал исключительно низко. Роскошь двора, раболепие придворных, господствовавшее великолепие одежд и украшений достигли непомерной высоты. Мир привык к опасному чередованию крайнего аскетизма и вопиющего порока, а иногда, как это было в Антиохии, самые порочные и роскошные города порождали самых многочисленных отшельников. Существовало сочетание порока и суеверия, которое в высшей степени вредно для знати, хотя и не оказывает столь же пагубного воздействия на счастье человека. Общественное мнение находилось на таком низком уровне, что очень многие формы порока почти не вызывали осуждения и наказания, в то время как полная уверенность в действенности обрядов освобождения от грехов успокаивала воображение и смягчала муки совести. Лжи и предательства было больше, чем при цезарях, однако жестокости, насилия и бесстыдства было меньше. Было также меньше гражданственности, меньше независимости характера, меньше интеллектуальной свободы»[18].

 

 

 

 

Развращенность духовенства

 

 

Постепенно развращенность, борьба с которой была целью монашеского движения, охватила классы и учреждения, которые представлялись наиболее святыми. Агапе, или вечера любви, которые считались символами единства христиан, превратились в сцены пьянства и бесчинства, и в конце концов в седьмом веке были запрещены правительством. Поминовение мучеников выродилось в скандальные развлечения. Прелатов высокого ранга обвиняли в вопиющих нарушениях нравственности. Сам Св.Иероним жаловался, что банкеты епископов по своей пышности превосходят банкеты губернаторов провинций. Церковные должности добывались с помощью интриг; бенефиции, разрешения, лицензии, отпущения грехов, индульгенции и привилегии покупались и продавались, как товары. «Папа Иннокентий VIII заложил папскую тиару. О Льве Х говорили, что он промотал казну трех пап; он пустил по ветру сбережения своего предшественника, потратил свой собственный доход и добрался до доходов своего преемника...»[19]

 

Утверждали, что всей французской казны было недостаточно для расходов пап. Короче говоря, история церкви и папства была иллюстрацией следующего аята Корана:

 

«О те, которые веруют! Поистине, многие из книжников и монахов пожирают имущества людей и отклоняют от пути Аллаха...» Коран, 9:34

 

 

Борьба между церковью и государством

 

 

В 11-м столетии шла жестокая и низменная борьба между церковью и государством. В первых схватках этого столкновения папа одержал победу над императором, и власть церкви усилилась настолько, что в 1077г. папа Гильдебранд приказал императору Генриху IV прийти и продемонстрировать ему свою покорность, и Генриху, сознававшему огромную власть папы, пришлось пройти весь путь до Каноссы в страшный холод и в самых унизительных условиях. Босой, одетый в рубаху кающегося грешника, он постучался в двери замка, и только после долгих уговоров папа снизошел к его просьбам и разрешил ему войти и просить прощения.

 

После этого удача склонялась то на сторону церкви, то на сторону государства, – иногда побеждал папа, иногда император, – и, наконец, после сотен мрачных беспорядков и кровопролитий, церковь признала свое поражение и капитулировала. В течение всего этого периода конфликта народам во всем христианском мире приходилось терпеть двойную тиранию религии и политики, церкви и государства.

 

 

 

 

Злоупотребление церкви властью

 

 

На протяжении Средних веков церковь обладала значительно большей властью, чем римские императоры, и при желании могла бы, располагая такими возможностями, сослужить хорошую службу делу европейской цивилизации.

 

«Если бы первосвященники не были полностью поглощены увеличением своих доходов и светской власти в Италии, они могли бы обеспечить развитие всего континента как единого целого. Их чиновники могли без труда проникнуть в любую нацию и без помех общаться друг с другом, от Ирландии до Богемии, от Италии до Шотландии. Наличие общего языка давало им возможность управлять международными делами, имея везде понятливых союзников, говоривших на том же языке»[20].

 

Но хранители церкви не смогли исполнить свой долг. Они злоупотребили своей властью и своими возможностями, и в результате дела шли все хуже и хуже. Благосостояние страны отражается в общих чертах в изменении числа ее населения. Рассматривая этот аспект, мы видим, что за пятьсот лет население Англии всего лишь удвоилось, а население Европы в целом не достигло этой цифры и за тысячу лет. Несомненно, в какой-то мере это было связано с обетами безбрачия, но в основном это был результат плохой пищи, плохой одежды, отсутствия подходящего жилья, личной гигиены, врачей, и популярности исцелений с помощью святынь, к которым призывало духовенство. Целеустремленная политика церкви состояла в том, чтобы препятствовать врачу и его искусству, потому что он мешал святыням получать дары и доходы. В результате, эпидемии беспрепятственно распространялись по всему континенту.

 

Эней Сильвий, путешествовавший в Британии в 1430 г., оставил нам красочное описание потрясающего невежества, нищеты и нужды, которые царили в этой стране.

 

 

 

 

Загрязнение Святого писания

 

 

Самой фатальной ошибкой, совершенной церковниками, было то, что они включили в состав Святого писания все господствовавшие представления из области географии и физики. Эти представления ни в коем случае не являлись пределами человеческого знания, которое постоянно развивается. Возможно, церковники поступили так из наилучших побуждений – чтобы повысить достоинства Святого писания в глазах людей, – однако последствия этого поступка, без сомнения, были пагубными. Они привели к ожесточенному конфликту между христианством и наукой, в котором христианство, уже утратившее свою чистоту из-за догматических искажений, было побеждено, и престиж церковников был подорван навеки. Христианство в Европе впало в немилость и никогда больше не поднималось в общественном мнении. И что хуже всего, Европа стала атеистической.

 

Церковь, присвоившая себе право быть единственным хранителем и властителем знания, всегда охотно прибегала к помощи светской власти, чтобы обеспечить выполнение своих решений. Под названием христианской топографии она ввела законченную систему географии, не имевшую божественной санкции, и те, кто отказывался ее принять, были объявлены еретиками.

 

 

Борьба между религией и наукой, и тирания церкви

 

 

Тем временем, благодаря влиянию ислама и мусульман, в Европе стала бурно развиваться наука. Ее мыслители и ученые разорвали цепи интеллектуального рабства. Они смело опровергали теории церковников, основанные на доказательствах, противоречащих здравому смыслу, и обнародовали результаты своих собственных исследований. Реакция папской власти была безжалостной. Она создала инквизицию, «дабы обнаружить и вывести на чистую воду еретиков, скрывающихся в городах, домах, погребах, пещерах и полях». Эта организация выполняла свои обязанности с такой яростной ретивостью, что, как воскликнул один христианский теолог, человек вряд ли мог быть христианином и умереть в своей постели. Считают, что за период между 1481г. и 1801г. инквизиция покарала сорок тысяч человек, из коих почти тридцать две тысячи были сожжены заживо, и в том числе Бруно, великий ученый, единственным преступлением которого было учение о множестве миров. Бруно был передан светским властям, чтобы те покарали его «как можно милосерднее и без пролития крови», что в действительности представляло собой страшную формулу приговора к сожжению на костре. Другого не менее великого ученого – Галилея – безжалостно карали, пока он не умер в тюрьме, за то, что вопреки «Святому писанию», он считал, что земля вращается вокруг солнца!

 

 

 

 

Бунт

 

 

В конце концов, терпение европейцев истощилось, и они открыто взбунтовались против представителей христианства и его традиций. Под влиянием интеллектуального застоя духовенства и отвратительных жестокостей, совершенных инквизицией, просвещенные слои европейского общества прониклись сильнейшим отвращением к любому знанию, морали и истине, связанным с христианством и религией вообще. Они не могли думать о религиозных предметах, не вспоминая обо всех ужасных преступлениях папства и жестоких страданиях светских ученых. Угрюмое неверие расползлось по континенту. Освобожденные от своего былого рабства перед христианством, народы Европы стали проявлять полное неприятие любого духовного контроля. Таким образом то, что началось как схватка между христианством и светской наукой, переросло в изнурительную борьбу между религией и прогрессом. Интеллигенция Европы произвольно решила, что религия и наука вообще несовместимы между собой, и, соответственно, для развития науки необходимо препятствовать религии. Без сомнения, это было ошибочное мнение – противопоставлять науку не христианству, а религии вообще, но у этой ошибки были веские причины.

 

 

Опрометчивость интеллектуалов

 

 

У интеллектуалов не хватало терпения и проницательности, чтобы увидеть разницу между истинной религией и ее самозванными вождями. Они не попытались разобраться, спокойно и беспристрастно, кто на самом деле был ответствен за происшедшую трагедию, – религиозное учение или невежество и фанатизм священников; а если последнее, то справедливо ли осуждать религию за грехи ее так называемых служителей.

 

Они также не обладали широтой кругозора и подлинной жаждой истины, которые могли бы привести их к непредубежденному изучению ислама, хотя он к этому времени уже стал верой многих соседних могущественных народов. Ислам мог бы легко дать прямое и простое решение их интеллектуальных и духовных проблем, развеяв мрак схоластической теологии Средних веков и освободив их дух от оков обскурантизма[21]. Он мог бы провозгласить зарю лучших времен, даровав полную свободу естественных желаний и законных стремлений ума и тела, ни на миг не переставая запрещать низкое и порочное.

 

«…который (пророк) побуждает их к доброму и удерживает от злого, разрешает им пользоваться благами и запрещает им мерзости, снимает с них бремя и цепи, которые были на них». Коран, 7:157

 

Расовые предрассудки европейцев тоже были препятствием. Барьеры ненависти, воздвигнутые крестовыми походами между христианами и мусульманами, и последовавшая за этим недоброжелательность христианских миссионеров тоже изрядно способствовали враждебному отношению Запада к исламу. Однако доля вины лежит и на мусульманских проповедниках, потому что они, к сожалению, пренебрегли возможностью познакомить такой важный континент, как Европа, с посланием ислама, хотя к их услугам были все ресурсы могущественных империй.

 

 

 

 

Западный материализм

 

 

В образовавшемся таким образом духовном вакууме Европа совершила трагический поворот. Постепенно она опустилась в глубины материализма. Ее социальные мыслители и ученые продолжали исследовать сущность мира и жизни так, как если бы не существовало никакой абсолютной силы, которая создала их и руководила ими в соответствии» с определенным планом и целью, не подчиняясь в свою очередь никаким законам. Они объясняли материальную вселенную и ее проявления по законам механики и называли это объективным и научным методом, с презрением отвергая как рабскую верность традициям все, что было основано на вере в существование Аллаха. Постепенно они отреклись от всего, что существовало вне материи и энергии, всего, что не могло быть воспроизведено в эксперименте или не могло быть взвешено и измерено.

 

В течение долгого времени европейцы открыто не отвергали идею Бога – даже и теперь не все они являются атеистами, – но интеллектуальная и моральная позиция, которую они занимали, исключала всякое влияние религии на жизнь. После Ренессанса делались попытки примирить религию и науку, потому что некоторые виды религиозных мероприятий считались необходимыми для сохранения спокойствия в обществе ввиду их воздействия на социальные отношения между людьми. Однако темп, заданный материалистической цивилизацией, был таким высоким, что религия не могла его выдержать. Стремление согласовать материализм с трансцендентальными истинами причиняло много неудобств. По мере того, как проходили десятилетия и века, формальности были отброшены, и Европа безоговорочно предалась поклонению материи.

 

Знаменательно, что в это время в Европе появилось множество выдающихся социальных и политических писателей и проповедников, которые без разбора сеяли материализм в умах людей и придавали особое значение эпикурейским и механистическим подходам к морали. Макиавелли уже проложил для них дорогу, отделив политику от этики и провозгласив двойную мораль – одну частную, другую публичную. Если религия должна существовать, наставлял он, пусть она будет ограничена областью личной жизни. Она вовсе не должна вмешиваться в политику. Государство само устанавливает для себя законы. Предмет христианства – мир иной; мир, в котором живет человек, его не касается. Государству не нужны религиозные люди, потому что их религиозность нередко причиняет ему вред и в трудные для него моменты не позволяет им преступить моральные заповеди. Принцы и государственные чиновники должны развить в себе лисьи качества и быть готовыми прибегнуть к обману, лжи и предательству для достижения национальных целей.

 

 

 

Эти философы и писатели разрушили критерии и ценности религии. Они насмехались над вековыми принципами религиозной морали и, представив грех в привлекательном виде, призывали людей дать волю своим аппетитам. Западная цивилизация вернулась к своим истокам. Она стала всего лишь новым изданием языческих цивилизаций Древней Греции и Рима. Все приметы и черты этих древних цивилизаций, отвергнутые под влиянием восточного христианства, были возрождены мастерами культуры 19-го столетия. То же отсутствие религиозного чувства, та же неспособность верить, которые характеризовали религии греков и римлян, явно выступают в религиозном облике современного Запада. Та же чрезмерная чувственность, с которой сталкиваешься в культуре Греции и Рима, ярко проявляется в сегодняшней цивилизации Запада. Душа современного молодого человека совершенно неотличима от души демократического молодого человека Древней Греции, изображенного Платоном в его «Республике», поскольку он считает, что имеет полное право удовлетворять свои желания.

 

 

Христианство или материализм

 

 

Подлинная религия современного Запада, религия, которая правит его умом и духом, – это не христианство, а материализм. Автор «Ислама на распутье» говорит: «Нет сомнения, что на Западе есть еще много людей, которые думают и чувствуют в соответствии с религией и предпринимают отчаянные усилия, чтобы примирить свои верования с духом своей цивилизации, но они представляют собой не более чем исключения. Средний человек Запада – будь то демократ или фашист, капиталист или большевик, рабочий или интеллектуал – знает одну только положительную «религию», а именно – поклонение материальному прогрессу, веру в то, что единственная цель в жизни – это постоянно делать жизнь более легкой или, как теперь говорят, «независимой от природы». Храмы его «религии» – гигантские заводы, кинотеатры, химические лаборатории, танцевальные залы, гидроэлектростанции, а ее священники – банкиры, инженеры, кинозвезды, капитаны промышленности, финансовые магнаты. Неизбежным результатом этого стремления к власти и удовольствиям является возникновение враждующих групп, вооруженных до зубов и твердо намеренных истреблять друг друга везде и всегда, как только их интересы сталкиваются между собой. А в области культуры результатом является создание человека, мораль которого ограничивается только вопросами практической пользы, а высшим критерием добра и зла считается материальный успех»[22].

 

Проф. С.Э.М.Джоуд описывает следующий случай, считая его характерным для болезни религиозного неверия, развивающейся среди молодых людей Европы: «Я недавно спросил группу из двадцати студентов, молодых мужчин и женщин, в основном двадцати с небольшим лет, кто из них является, в любом смысле слова, христианином. Только трое ответили на этот вопрос утвердительно; семеро никогда не задумывались об этом вопросе, а остальные десять были настроены против христианства. У меня нет оснований считать, что соотношение верующих и неверующих, отраженное в этих ответах, нетипично. А между тем пятьдесят или даже двадцать лет тому назад оно, несомненно, было другим. Таким образом, убеждение каноника Барри в том, что возрождение христианства в широких масштабах может спасти мир, разделяет все меньше людей, и я не вижу причины, по которой каноник Барри мог бы считать, что его убеждение правильно, если не считать его желание, чтобы оно было правильным. Однако желания порождают мысли, но не могут взрастить доказательства. Я снова возвращаюсь к мнению, высказанному в начале этой статьи: если судить по нынешним показателям, христианская церковь этой страны в следующем столетии фактически будет мертва. Поскольку христианство является нашей темой, будет уместно закончить притчей. Я взял ее из ежедневной газеты.

 

 

 

Некий человек семидесяти семи лет, после того, как он шестнадцать лет прожил в добровольной бедности, существуя на 2 фунта в неделю, составил себе состояние, изобретя и запатентовав способ превращения старых библий в пироксилин, искусственный шелк, целлюлозу и дорогую почтовую бумагу. Его оборудование уже установлено на одном заводе в Кардиффе и еще на восьми других в разных частях страны, где из Ветхих Заветов делаются современные вооружения. «Имеющий уши, да услышит»[23].

 

В другой книге он говорит: «В течение столетий в Англии господствовала заповедь приобретения. «Разговоры о деньгах» и стремление к ним в течение двухсот лет были более сильным побудительным мотивом к действию, чем все остальные стимулы, вместе взятые. Ибо за деньги приобретается имущество, а количество и размеры имущества в основном определяют заслуги человека. Политика, литература, кино, радио, а временами даже и кафедра проповедника год за годом изливали поток пропаганды, призванной убедить читателей, зрителей и слушателей в том, что общество, в котором накопительство есть наиболее развитый из всех инстинктов, – это цивилизованное общество. Поклонение деньгам странным образом сочетается с нашим исповеданием религии, которая убеждает нас не только в том, что бедность хороша, а богатство греховно, но также и в том, что у богатого настолько же мало шансов на вечное блаженство, насколько их много у бедного. Тем не менее, хотя требования благоразумия, как и наставления религии, предписывают бедность тем, кто будет служить Богу и пойдет на небеса, люди не проявляют никакого желания поступать так, как если бы заповеди религии были истинными, и с большой охотой меняют свой шанс на небесное блаженство в будущем на мирские богатства в настоящем. По-видимому, они считают, что могут иметь и то, и другое, и, покаявшись в последний момент на смертном одре, обеспечить себе в мире ином такие же блага, какие их банковские счета давали им в этом мире. Они, по-видимому, полностью согласны с мнением, высказанным Самюэлем Батлером в его «Записных книжках»: «Пускай злонамеренные авторы утверждают, что нельзя одновременно служить Богу и Маммоне. Я согласен, что это нелегко, но стоящие дела никогда не бывают легкими».

 

«Каковы бы ни были наши теории, практика показывает, что большинство из нас – убежденные батлерианцы. Так велика наша привязанность к богатству, так сильна наша вера в то, что именно богатство, больше всех других вещей, придает достоинство человеку и величие государству, что они сумели вдохновить две теории, имеющие величайшее историческое значение для той побудительной силы, которая правит миром. Одна из них, теория Laissez Faire (невмешательства) в экономике, господствовала в девятнадцатом веке. Она утверждала, что люди всегда будут придерживаться такого образа действий, какой, по их мнению, приведет к наибольшему экономическому успеху; короче говоря, что ими руководит гедонизм – не страстей, а кармана. Другая, которая, видимо, будет господствовать в начале двадцатого столетия, – это теория экономического детерминизма Маркса, утверждающая, что способ, которым общество в любой данный момент организует свою экономическую систему для удовлетворения своих материальных нужд, определяет его искусство, его этику, его религию и даже его логику не в меньшей мере, чем его форму правления. Правдоподобие этих теорий основано главным образом на той ценности, которую люди открыто приписывают богатству как критерию заслуг индивидуумов и признаку величия государств»[24].

 

 

 

 

Забвение Бога

 

 

В Коране об идолопоклонниках и многобожниках говорится, что они взывают к Аллаху о помощи, когда их постигает несчастье. Но безбожные материалисты Запада настолько глубоко погрязли в материальном самодовольстве, что напрасно было бы ожидать от них чего-либо подобного. Как говорит Коран:

 

«Мы посылали посланников к народам еще до тебя, поражали их бедствиями, страданиями, для того, чтобы они смирились. И если бы смирились они в то время, когда постигали их бедствия! Напротив, сердца у них ожесточались, а сатана представлял им дела их прекрасными». Коран, 6:42-43

 

«И Мы поразили их наказаниями, но они не предстали перед Господом своим и не смирились». Коран, 23:76

 

В периоды глубочайшего кризиса или бедствия, например, войны, у них невозможно найти ни следа религиозного страха или почтения. Интеллектуальные и моральные лидеры Запада восторгаются этой, как они считают, смелостью и решительностью. Между тем, с точки зрения мусульманина и верующего человека Востока, это просто религиозная апатия.

 

Один писатель Индии (ныне Пакистана), который оказался в Лондоне в 1940-1941 гг., когда нацистские бомбардировки были в самом разгаре, дал нижеследующее красочное описание воздушных налетов тех дней в главе под названием «Ночь в Лондоне»: «Устав от непрерывных воздушных налетов, длившихся несколько последних дней и ночей, в этот вечер мы занялись приготовлениями к довольно роскошному индо-английскому обеду. Хозяйка великодушно предоставила в наше распоряжение кухню, а большая комната на верхнем этаже была превращена в танцевальный зал. Нас было более двадцати человек, мужчин и женщин. Мы вместе приготовили обед. После того, как с едой было покончено, мы стали танцевать. Затем внезапно раздался звук сирены воздушной тревоги. Сначала все замолкли. «А что теперь?» – спросил один из нас, не прерывая танца. «Будем продолжать», – ответила одна из девушек. И мы продолжали до тех пор, пока, не говоря уже о доме, вся округа не зазвенела от наших песен и смеха»[25].

 

Или возьмем вот эти строки, напечатанные несколькими страницами раньше в той же книге: «Несколько дней спустя вошло уже в обычай, что сирена звучала примерно в 7 или 8 часов вечера, слышался гул вражеских самолетов, прожекторы сплетали ослепительную сеть на небе, и пушки начинали рокотать. Если в это время шел киносеанс, его прерывали, и на экране появлялась надпись: «Начался воздушный налет, но фильм будет продолжен. Для тех, кто хочет укрыться в убежище, – проход слева ведет в подвал». Но никто не двигался с места, и фильм продолжался».

 

 

 

Кроме современного Запада, такое могло произойти только в древней Греции и Риме. Рассказывают, что в тот день, когда город Помпеи был разрушен извержением Везувия, граждане города развлекались отвратительными гладиаторскими играми в амфитеатре, и тут на них обрушились облака влажного пепла и лава. Многие из них сгорели насмерть на месте, гораздо больше было тех, которые погибли в последовавшей затем панике. Спаслись только те, кому удалось вовремя уплыть в лодках. Город лежал, погребенный под лавой, в течение 1800 лет. В 19-м столетии он был раскопан, чтобы послужить миру предостережением:

 

«Разве жители тех городов были столь беспечны, что казнь Наша не может постичь их при утренней светозарности, когда они себя забавляют». Коран, 7:98

 

Насколько отличается в таких случаях поведение богобоязненных людей, можно представить себе на основании следующих строк Священного Корана:

 

«О те, которые веруют! Когда встречаете какой-либо отряд, то будьте тверды, чаще вспоминайте Аллаха, для того, чтобы вы достигли успеха». Коран, 8:45

 

Сподвижники святого пророка рассказывают, что всякий раз, когда пророк сталкивался с бедственными обстоятельствами, он сразу же начинал молиться. Во время битвы при Бадре пророк построил войска, а затем удалился в свой лагерь и предался молитве. «О Боже, – восклицал он снова и снова. – О Боже, если эти верующие погибнут, никого не останется на земле, чтобы поклоняться Тебе».

 

 

Мнение жителя Востока

 

 

Восточный писатель и ученый Абдур-Рахман Кавакиби дал очень точную характеристику людей Запада в следующих словах: «Человек Запада упрям, безжалостен и материалистичен. Он злобен, эгоистичен и мстителен. Похоже, что в нем не осталось ничего от возвышенного идеализма восточного христианства. Возьмите, например, немца. Вы увидите, что он сух и груб. Он считает, что слабые не имеют права на существование. Для него сила – единственный критерий величия, а источник силы – богатство. Он ценит образование, он восхищается почестями, но только из-за богатства, которое они приносят. Греки и итальянцы по своей природе эгоистичны и распутны. Для них интеллект означает свободу, жизнь означает бесстыдство, а престиж означает возможность красоваться и владычествовать»[26].

 

 

 

 

Материализм в спиритуализме

 

 

Материализм настолько непрерывно поглощал внимание и волю людей Запада, что даже их духовная деятельность испытывает его влияние. Современное направление в исследованиях спиритуалистических явлений по своей сути полностью материалистично. Оно разработано как материальная наука и промышленное предприятие. В отличие от исламского спиритуализма или восточного мистицизма, оно не имеет ничего общего с духовным подъемом – с такими предметами, как самоочищение, благочестие и подготовка к загробной жизни.

 

Таким образом, все, что предпринимается на Западе, делается только ради власти, гордости и славы. Идея божественной санкции не присутствует в их расчетах, в то время как она является основой мусульманской мысли и действия. Цивилизация западного типа неизбежно является смертельным ядом для человеческих ценностей, которые дороги мусульманам. Того, чем гордятся на Западе, последователю ислама иногда нужно избегать. Книга ислама гласит:

 

«Скажи: указать ли вам тех, которые понесут большие убытки в делах своих. Тех, усердие которых в настоящей жизни беспутно, хотя они и думают, что делают благочестивые дела. Это те, которые отвергают знамения Господа своего и встречу с Ним, – дела их окажутся тщетными и не воздадим Мы никакого веса им в день воскресения».

 

Коран, 18:103-5

 

«Тогда Мы доберемся до дел, которые они сделали, и обратим их в прах развеваемый».Коран, 25:23

 

Однажды пророка спросили, кого из следующих трех людей можно считать бойцом на пути Аллаха: человека, который сражался по зову своей доблести, или того, кто сражался в защиту своей чести, или того, кто сражался ради славы. Пророк ответил, что война на Божьем пути – эта та, которая ведется ради того, чтобы сделать Божье Слово господствующим. Те, кто сознает подлинный смысл этого высказывания, изо всех сил стараются скрыть свои добродетельные и милосердные дела от людских глаз, и все- равно их преследует постоянный страх перед лицемерием. Вот любимая молитва Умара ибн Аль Хаттаба: «О Боже, сделай все мои поступки чистыми; пусть все они будут совершены лишь ради Тебя; и не позволяй никому, кроме Тебя, принимать в них участие».

 

 

 

 

Экономический «пантеизм»

 

 

Карл Маркс – яркий пример полного погружения западного ума в материализм. Он развил доктрину классовой борьбы, чтобы доказать, что вся история – всего лишь результат экономических условий, под влиянием которых все другие явления жизни приобретают форму и облик. Он признавал только экономический аспект человеческого существования, отвергая значение других факторов – религии, этики, души и даже интеллекта. Все войны в истории, говорил он, все мятежи и революции были не более чем стараниями более пустого желудка отомстить более полному. Из этого можно с полным основанием заключить, что даже религиозные войны были вызваны экономическими мотивами, и те, кто вел их, руководствовались не более высокими побуждениями, чем стремление к установлению лучшего порядка производства и распределения богатств. Этот экономический «пантеизм» не признает ни священных войн, ни религиозных усилий, ни духовных движений.

 

 

Не существует ничего, кроме секса и голода

 

 

Взгляд на жизнь на Востоке в основе своей спиритуалистичен, и там были случаи, когда мистики в моменты духовного экстаза кричали: «Не существует ничего, кроме Бога». Над духом Запада господствует материализм. Поэтому, когда его мыслители находятся в возвышенном состоянии чувств, они отвергают все, что не имеет прямого отношения к экономическому материализму, и восклицают: «Не существует ничего, кроме секса и голода». Мистики Востока рассматривали человека как «Тень Бога на земле». Материалисты Запада не приписывают человеку ничего более высокого, чем животное существование. И потому крики «Я – зверь» слышны сегодня со всех сторон.

 

 

 

 

Дарвинская теория эволюции

 

 

Это действительно не полет фантазии. В 19-м столетии в Европе появились учения, поддерживающие биологический подход к человеческим проблемам. В 1859г. Чарльз Дарвин опубликовал свое «Происхождение видов», где показано, что на самом деле человек – это высокоразвитое животное, которое приобрело свою нынешнюю форму, пройдя различные стадии – от амебы в начале до обезьяны на другом конце длительного процесса эволюции жизни. Эта книга привлекла внимание всей Европы. Она революционизировала научный подход к проблемам человека и оказала мощную поддержку мнению, что вселенная функционирует без руководства и предписаний высшей силы и что за ее видимой структурой не скрывается ничего, кроме бездушных законов природы.

 

Как говорит С.Э.М.Джоуд: «Нам трудно осознать, какое потрясающее воздействие оказали на наших отцов публикации дарвинского «Происхождения видов» и доказательства, на которых были основаны его выводы. Дарвин показал, или, по крайней мере, считалось, что он показал, что процесс эволюции жизни на нашей планете продолжался от ее начала в виде амебы до ее самых высокоорганизованных форм. Мы – ее самые высокоорганизованные формы. Таким образом, процесс развития от амебы до нас самих был длительным и непрерывным. А ведь викторианцам внушали, что человек – особенное существо, что он, в сущности, падший ангел; если же Дарвин был прав, то человек – всего лишь высокоразвитая обезьяна»[27].

 

Несмотря на неловкое положение, в которое дарвинская теория поставила человечество, и на ее концептуальные и исторические ошибки, она произвела глубокое впечатление на западный ум, возможно, потому, что западный ум уже был приведен в восприимчивое состояние. Нудизм и все другие западные движения за возврат к природе являются прямыми следствиями мнения, что человек, в конце концов, есть возвысившееся животное.

 

 

Рост национализма

 

 

Уже говорилось о том, что узко-националистические интересы, расовые предрассудки и преувеличенное внимание к географическому делению являются чертами западного ума, которые постоянно передаются от одного поколения к другому. Хотя к тому времени, когда христианство появилось в Европе, учение Иисуса Христа (мир ему) уже было фальсифицировано, оно все еще хранило память о великом учителе и обладало чертами богооткровенной религии. Никакая религия, как бы низко она ни пала, не может допустить, чтобы органическое единство человечества нарушалось воздвигнутыми внутри него барьерами расы или цвета кожи. Поэтому она стремилась объединить все народы Европы в единую семью под эгидой церкви. Но когда Мартин Лютер начал Реформацию в 16-м веке и бессовестно воспользовался немецким национализмом как важным оружием в своей борьбе против церкви, объединяющая сила, которая удерживала вместе различные христианские народы, была разрушена, и они начали все больше отдаляться один от другого. Чем слабее становилась власть церкви, тем больше усиливалось влияние национализма в Европе, как если бы христианство и национализм были двумя чашами весов, и чем выше поднималась одна, тем ниже опускалась другая.

 

 

 

Как сказал Лорд Лотиан: «Когда-то, на заре христианства, Европа представляла собой такое же культурное и религиозное единство, как Индия. Но когда в 15-м столетии возникло новое учение Ренессанса и новое движение за религиозные реформы, известное как Реформация, то поскольку оно не обладало внутренним единством, Европа распалась на части и с тех пор остается разделенной на национальные независимые государства, чьи стычки и войны не только губят саму Европу, но и являются главной угрозой для мира во всем мире...».

 

Далее он говорит: «..Падение авторитета религии, незаменимого наставника человека, единственного источника, дающего цель, благородство и смысл жизни человека, объясняет, по крайней мере частично, почему западный мир за последние десятилетия склонялся к новым политическим доктринам, основанным на расах или классах, или смело полагался на какую-либо форму науки, которая, по общему признанию, почти целиком связана с прогрессом в материальной области, с тем, чтобы сделать жизнь более дорогой и сложной. И это объясняет, также отчасти, почему Европе так трудно достичь того единства духа и жизни, какое помогло бы ей подняться над духом ограниченного и воинственного национализма, который сегодня отравляет ее жизнь»[28].

 

Таким образом, Европа сразу же воздвигла барьер между собой и остальным миром, считая, что те народы, которые находятся по ее сторону барьера, составляют элиту человечества. Это полностью соответствует взглядам древних греков и римлян, которые считали цивилизованными людьми только самих себя, а всех остальных, особенно тех, кто жил к востоку от Средиземного моря, – варварами.

 

 

 

 

Отдельные миры

 

 

Националистические государства Европы превратились в настоящие отдельные «миры», замкнутые в границах политики, расы и географии. Они сделали из себя богов и требовали от своих граждан такого поклонения и верности, какие подобают одному лишь Творцу. Они выше всего и по ту сторону всего. И жить, и умирать следует только ради них. Если возникнет такая необходимость, жизни должны быть слепо принесены на их алтари. Для каждого националиста его собственное государство – это благороднейшее творение Аллаха, а все остальное – чепуха.

 

Национализм везде приносит одни и те же плоды. Невозможно, чтобы народ был одержим национализмом и не был настроен агрессивно. Власть над таким народом неизбежно попадает в руки, которые не знают религиозного или морального контроля и не имеют перед собой иной цели, кроме повышения национального престижа. В таких странах воспоминания о минувшей славе и былом величии используются для того, чтобы питать тщеславие нации; философия, литература и даже физические науки превращаются в инструмент для укрепления национальной воли.

 

 

Ненависть и страх

 

 

Ненависть и страх – это основные составные части современного национализма. Чтобы возбудить в людях национальное чувство, надо дать им что-нибудь такое, что они могут ненавидеть, и что-нибудь такое, чего они могут бояться.

 

Джоуд великолепно проанализировал этот факт в нижеследующих строках: «Итак, чувства, которые присущи большинству людей и которые поэтому легче всего возбудить, это ненависть и страх. Именно такие чувства, а не сострадание, милосердие, великодушие или любовь, легче всего овладевают большими массами людей... Тем, кто хочет править нацией с какой бы то ни было целью, следует найти ей что-нибудь, чтобы его ненавидеть, и что-нибудь, чтобы его бояться. Если бы я действительно хотел объединить народы современного мира, я бы изобрел для них врага на какой-нибудь другой планете, или, возможно, на луне».

 

Поэтому неудивительно, что националистические государства современного мира в основном руководствуются чувствами ненависти и страха в своих взаимоотношениях с соседями, поскольку именно эксплуатируя эти чувства, процветают их правители, и с помощью этих чувств укрепляется их единство»[29].

 

 

 

Ислам решительно противостоит философии национального сепаратизма и эгоизма, которая не обращает внимания на истину и тупо стоит за «мой народ, прав он или нет». В структуре мыслях аятов Корана нет места вопросам происхождения или национальной принадлежности. Ислам отвергает всякую привязанность, дружбу или верность, если их источник – национальный или партийный дух. Чтобы пояснить наглядно этот принцип, пророк подчеркивал: «Тот, кто провозглашает слепую преданность племени, – не один из нас; и тот, кто борется во имя слепой преданности племени, – не один из нас; и тот, кто умирает во имя слепой преданности племени, – не один из нас»[30].

 

Тот, кто умирает, сражаясь за национальное или фанатичное дело, тот умирает смертью язычника[31], и, как говорят, святой пророк считал его находящимся вне ислама. В другом хадисе рассказывается, что пророк провозгласил: «Если кто-то сражается под знаменем или в поддержку фанатизма, или в ответ на фанатический призыв, или чтоб помочь фанатизму, и его убивают, то его смерть – это смерть в невежестве». Точно так же: «Toт, кто убит (во время сражения) под знаменем фанатизма или убит в борьбе за фанатичное дело, не принадлежит к моему народу».

 

Ислам признает разделение человечества на две большие группы: в одну входят подлинные слуги Аллаха и защитники истины, а в другую – последователи Дьявола и защитники лжи. Ислам объявляет войну тем, кто составляет последнюю группу, независимо от того, к какой национальности или расе они принадлежат, потому что в исламе враждебность или военные действия зависят не от национальных или политических соображений, а от соображений, связанных с истиной и справедливостью.

 

 

 

 

Слабые нации

 

 

Сторонники национализма внушают националистическое чувство малым и слабым нациям до тех пор, пока они начинают лопаться от национальной гордости. Такие нации расширяют национальные границы до космических пределов. Наконец, эти нации на глазах всего мира поглощаются большей державой. Хорошо известна история гибели центрально-европейских наций во время последней войны. Очень жаль, что странами исламского мира тоже овладевает национальное чувство, несмотря на то, что мусульмане обладают посланием (Кораном), ликвидировавшим условное деление по политическим и кровным признакам. Сомнительно, смогут ли эти страны, слабые и плохо вооруженные, противостоять нападению извне.

 

 

Национальный престиж

 

 

Престиж современных национальных государств требует, чтобы они владели большими территориями, обладали обширными источниками доходов и были в состоянии навязывать свою волю соседним государствам и терроризировать и держать в страхе своих соперников. В таких государствах все верные граждане испытывают ложную гордость превосходством своей культуры и традиций, у них возникает презрение к культуре и традициям всех других наций, и они всегда проявляют готовность и желание совершать самые отвратительные преступления и варварские поступки по призыву своих лидеров. Моральные качества такой нации могут быть очень низкими, ее граждане могут быть полностью лишены морального чувства и человеческого достоинства и не следовать никакому моральному кодексу, однако такая нация считается достойной того, чтобы ее уважали как великую нацию.

 

Джоуд справедливо заметил: «…национальный престиж и величие на деле означают обладание силой, достаточной для того, чтобы в случае необходимости навязать свою волю другим. Тот факт, что престиж нации никак не связан с моральными качествами, уже сам по себе в достаточной мере является обвинением против идеала, которому поклоняется национализм. Если страна просто говорит правду, ее престиж низок. Фактически престиж зависит от того, что м-р Болдуин назвал «силой, способной вызывать уважение и внимание», иными словами, от фугасных и зажигательных бомб и от патриотической преданности молодых людей, которые будут готовы сбросить их на города и гражданское население. Таким образом, престиж, благодаря которому вызывает восхищение нация, основан на качествах, в точности обратных тем, благодаря которым вызывает восхищение человек. В таком случае, я полагаю, обладание престижем обратно пропорционально праву считаться цивилизованным. Способность внушать уважение с помощью шантажа не вызывает восхищения»[32].

 

 

 

 

Просвещение или торговля

 

 

Безбожные государства фактически представляют собой торговые объединения или картели, цель которых – не благотворительность, а прибыль. У них нет ни духовных корней, ни этических идей, они абсолютно не интересуются внутренней жизнью своего народа и благосостоянием человечества. Все их внимание сосредоточено на материальных приобретениях. Если надо выбрать между нравственностью и экономической выгодой, они всегда отдадут предпочтение последней.

 

В таких государствах вульгарные и аморальные поступки не считаются уголовными преступлениями. Обязанность закона состоит в том, чтобы регулировать порок, а не пресекать его. Проституция, например, является там легальным занятием; ростовщичеством занимаются сами правительства; азартные игры процветают под респектабельными названиями; пьянству предаются в открытую, а кинопромышленность, которая в своем нынешнем состоянии является матерью порока, превозносится как источник национального богатства. Радио функционирует только как средство развлечения. Вместо того, чтобы просвещать массы и улучшать их нравы, оно извращает их вкусы и делает их легкомысленными. Официальная цензура весьма чувствительна, когда дело касается политических или административных интересов, но если речь идет об этических или моральных вопросах, она становится крайне вялой и сговорчивой. Порнографическая и другая никчемная литература захватывает общественное сознание, как некое нашествие, но государственная машина редко выступает против нее. Вместе с нравственностью ухудшается и здоровье народа. Рынки заполнены искусственными стимуляторами секса и возбуждающими средствами. Те, кто их выпускает, остаются безнаказанными, подкупая правительственных чиновников или делая щедрые взносы в фонды правящей партии. Все это происходит из-за того, что стержень государственной деятельности в этих странах – не религия, а материальное благополучие.

 

Напротив, государства, цель которых – учение пророков Аллаха, действуют в интересах просвещения и морального подъема. Стоит вспомнить, что когда халифу Умару ибн Абдул Азизу пожаловались, что доходы империи в результате проведенных им реформ уменьшились, он ответил, что святой пророк был послан в этот мир как наставник, а не как сборщик закята (налогов). В этой короткой фразе халиф выразил всю философию исламского государства.

 

В исламском государстве упор делается на моральное и духовное благосостояние народа. Налоги и подати имеют свою ценность, но только лишь как средство для содействия подлинному развитию граждан и содержания государственной машины в порядке. Другой ценности у них нет.

 

 

 

В таких государствах политические и экономические вопросы рассматриваются с точки зрения религии и само собой разумеется, что материальные интересы должны быть подчинены духовным потребностям. Для ростовщичества, азартных игр, прелюбодеяния, блуда и других извращенных и бесстыдных поступков, а также их стимулов и мотивов в пределах этих государств нет места. Все, что приносит доход отдельным лицам, но вредит обществу в целом, запрещается, невзирая на урон, который может быть при этом нанесен государственной казне.

 

Программы реформ, которые планируются в этих странах, имеют в виду не только улучшение внешнего поведения и подъем уровня жизни народа, но также и улучшение их мыслей и внутренних побуждений, ибо совершенно невозможно улучшить нормы поведения людей и создать для них подлинное счастье, не внушая им надлежащие моральные чувства. Поэтому исламское государство накладывает ограничения на все, что возбуждает нездоровые желания, и осуждает, как врагов общества, тех, кто с помощью искусства или промышленности стимулирует распущенность и греховность. Причина здесь в том, что такое государство считает себя не полицейским, а хранителем нравственности и общественного благосостояния. Священный Коран гласит:

 

 

«Тем, кто, если Мы их укрепляем на земле (давая им власть), устанавливает совершение намаза, воздает очистительную милостыню (закят), побуждает к доброму и удерживает от злого: завершение всех деяний во власти у Аллаха». Коран, 22:41

 

 

 

 

Расхождение между торговлей и этикой

 

 

Современная этика, девиз которой – «разбогатеть побыстрее», развязала бешеную гонку накопительства. В результате, рынки были наводнены модными товарами и новинками, независимо от покупательной способности потребителей или от социального и морального воздействия, которое эти товары могут оказать на них. Магазины с огромным ассортиментом одежды, обуви и предметов роскоши самых последних фасонов стали представлять собой воистину великолепное зрелище. Эти вещи быстро выходят из моды и их место занимают новые, которые на самом деле в основном представляют собой те же товары с небольшими изменениями. Критерии процветания и элегантности меняются со дня на день. Жизненные удобства постоянно улучшаются, но это вовсе не делает жизнь легче или счастливее, потому что стоимость жизни растет быстрее. Того, что вчера составляло приличный доход, сегодня уже совершенно недостаточно. Слово «удовлетворение» потеряло всякий смысл. Душа человека несчастна. Нынешнее общественное окружение требует от каждого, чтобы он считал своей религиозной обязанностью достижение наивысшего уровня жизни. Современный человек всей душой отдается этой задаче; но когда в результате борьбы, продолжающейся всю жизнь, цель уже кажется достижимой, она поднимается на более высокую ступень. Это превращает жизнь в абсурдное предприятие. Дух человека приходит в упадок. В мире осталось мало счастья или спокойствия. Дома, которые могли бы быть приютами покоя, представляют собой сущий ад на земле из-за отсутствия того или иного предмета, якобы необходимого для счастья.

 

 

Научный прогресс

 

 

В наше время произошел огромный научный и технологический прогресс. Мы предлагаем рассмотреть здесь этот прогресс с иной точки зрения – с точки зрения человека – и понять, насколько среда, которую сумели создать для него наука и технология, соответствует его духу.

 

 

 

 

Исламская точка зрения

 

 

Мы считаем, что истинная цель науки – убрать препятствия па пути подлинного развития личности человека, 'используя силы, скрытые в природе, таким образом, чтобы расширить жизнь и сделать ее богаче во всех отношениях.

 

В доисторические времена человек путешествовал только пешком. Затем он научился использовать вьючных животных; позже он изобрел повозку. Но душа человека неугомонна. Он никогда не доволен своим положением и всегда стремится создать для себя все больше и больше удобств. По мере расширения его потребностей, его представления об удобстве и скорости также менялись. Придумывались все лучшие и более быстрые виды транспорта, и теперь пароходы заменили парусные корабли на море, и чудеса скорости и эффективности были изобретены для путешествий по суше и по воздуху. Если эти изобретения используются для улучшения жизни, тогда они – Божье благословение. Коран называет «благами нашего Господа» те преимущества, которыми человек пользуется в путешествии по сравнению с другими существами:

 

«Он сотворил скот, от которого вам теплая одежда и другая польза, от него же вам пища. От него вам удовольствие, когда вечером загоняете его в стойла и когда утром выпускаете его на пастбища. Переносит он ваши тяжести без утомления себя: Господь ваш истинно благ, милосерден. (Творит Он) коней, мулов, ослов, чтобы вы на них ездили и для украшения. Он творит и то, чего вы не знаете». Коран, 16:5-8

 

«Мы ущедряем сынов Адама, водим их по суше и по морю, воздаем им блага и оказываем особое преимущество над многими из Наших созданий». Коран. 17:70

 

«Он – тот, который создал все в паре, сделал для вас корабли и скот тем, на чем вы ездите, чтобы вы, сидя на их спинах, вспоминали благодеяния Господа вашего. Когда вы сядете (на них), воздайте хвалу Тому, кто их покорил нам, тогда, когда мы не были в состоянии сделать это и, поистине, мы к Господу нашему возвращаемся». Коран, 43:12-14

 

«А Сулейману (Мы покорили) ветер, утреннее дуновение было месячный путь и вечернее дуновение его – месячный путь…» Коран, 34:12

 

«Тогда Мы покорили ему ветер, который по его повелению веет легко туда, куда он пожелал». Коран, 38:36

 

Но существует глубокое различие между подходом к этим дарам верующего и неверующего. Когда верующий пользуется ими, он делает это, испытывая сильное чувство смирения, потому что в глубине своей души он знает: только милость Божья подчинила ему животных, и сталь, и дерево его воле; в противном случае, сам по себе он был бы беспомощен.

 

«…чтобы вы вспоминали благодеяния Господа вашего и говорили: Хвала Тому, кто их покорил нам, тогда, когда мы не были в состоянии сделать это (сами)». Коран, 43:13

 

Верующий также знает, что придет день, когда ему придется отвечать за то, как он пользовался своими силами и возможностями.

 

«И, поистине, к Господу нашему мы вернёмся!» Коран, 43:14

 

Вот слова Сулеймана (мир ему):

 

 

 

«Это – из милости Господа моего, чтобы испытать меня – буду ли я благодарен или же буду непризнателен. Кто благодарен, тот благодарен (в пользу) души своей, но если кто-то неблагодарен, то поистине, Господь мой – не нуждающийся ни в чем, – щедр». Коран, 27:40

 

Верующий наилучшим образом использует свои орудия и силы природы. Он использует их на пути веры, справедливости и истины, а это и есть подлинная цель их создания.

 

«Мы ниспослали и железо, которое содержит для людей и великое зло и пользу, и чтобы знал Аллах тех, которые тайно помогают Ему и Его посланникам. Аллах Силен, Могуч». Коран, 57:25

 

Тот, кто верует в Бога и боится Его, никак не может быть сторонником зла. Как сказал Моисей:

 

«Господи, за то, что Ты облагодетельствовал меня, я никогда не буду заступником за виновных». Коран, 28:17

 

Словом, только истинная вера учит человека не быть тщеславным или расточительным, внушая ему, что он – всего лишь хранитель, а не собственник тех сокровищ, которыми полна вселенная, что их Создатель и Верховный Властелин – один лишь Аллах, перед которым он ответствен за то, как он ими пользуется и употребляет их.

 

Коран приводит множество примеров, чтобы подчеркнуть, насколько по-разному относятся к мирским богатствам благочестивые и нечестивые люди. С одной стороны, мы видим пророка Иосифа, который в таких возвышенных словах излил свою благодарность, находясь в зените мирской славы:

 

«Господь мой, Ты представил мне часть власти и научил меня толкованию событий и снов. Творец небес и земли, Ты – покровитель мой на этом свете и в будущей жизни. Дай мне умереть покорным тебе (т.е. мусульманином), и помести меня в число благочестивых». Коран, 12:101

 

А когда Соломон увидел свое сверкающее величие, с его благочестивых уст невольно слетело нижеследующее благодарение:

 

«Господи! Внуши мне быть благодарным за благодеяние, которым Ты облагодетельствовал меня и моих родителей, и делать благо, которое угодно тебе, и введи меня милостью Твоей в число Твоих праведников». Коран, 27:19

 

С другой стороны, те, кто был лишен веры, были настолько поглощены своей властью и богатством, что они дерзко отказывались признать кого-либо выше или сильнее себя:

 

«Гадяне (адиты) возгордились на земле без права, говоря: кто сильнее нас мощью? Разве они не видели, что Аллах, который создал их. Он сильнее их мощью? И отвергали они Наши знамения». Коран, 41:15

 

Расхождение между властью и моралью

 

 

Со времени Ренессанса покорение материального мира шло с большой скоростью, и почти с такой же скоростью духовный мир впадал в забвение. Это породило поколение, которое кажется почти сверхчеловеческим в том, что касается власти над материей, однако если судить по его отношению к своему собственному внутреннему состоянию, то оно недалеко ушло от зверей. При всех своих возможностях, которые могут обеспечить хорошую жизнь, оно не знает, как жить. Оно ограничено и эгоистично и явно недостойно той власти над материей, которую сумело заполучить. Как образно выразился Джоуд, «наука дала нам могущество, достойное богов, а мы пользуемся им, имея интеллект школьников и дикарей»[33].

 

Далее Джоуд говорит: «Этот контраст между чудесами наших научных достижений и позором нашей социальной незрелости встречается на каждом шагу. Мы можем разговаривать через континенты и океаны, передавать по телеграфу изображения, устанавливать в домах радиоприемники, слышать на Цейлоне бой часов лондонского Биг Бэна, путешествовать по поверхности и в глубинах суши и моря. Дети могут говорить по телефону, пишущие машинки бесшумны, пломбирование зубов безболезненно, на лайнерах есть плавательные бассейны, урожай созревает благодаря электричеству, дороги сделаны из резины, рентгеновские лучи – это окна, через которые мы видим свои внутренности, фотографии могут разговаривать и петь, убийцу можно выследить по радио, электрический ток завивает волосы, подводные лодки плывут на Северный полюс, аэропланы летят на Южный... И тем не менее мы не можем в центре наших огромных городов выделить немного места, где дети бедняков могли бы играть в покое и безопасности, и в результате, мы убиваем их со скоростью почти 2 000 (только детей) и раним их со скоростью 90 000 в год. Как-то один индийский философ язвительно заметил в ответ на мои традиционные восхваления чудес нашей цивилизации – какой-то автомобилист как раз достиг на своей машине в Пендинских песках скорости 300 – или, может быть, 400 – миль в час: «Да вы умеете летать в небесах как птицы и плавать в море как рыбы, вот только ходить по земле вы еще не научились»[34].

 

Говоря в том же духе о катастрофических результатах огромного преимущества, достигнутого науками о неживой материи над теми, которые изучают живые существа.

 

Другой западный автор, французский хирург Алексис Каррель, лауреат Нобелевской премии, замечает: «В самом деле, современная жизнь освободила их. Она побуждает их приобретать богатство всеми возможными способами, если только эти способы не приводят их в тюрьму… Она допускает частое возбуждение и легкое удовлетворение их сексуальных аппетитов. Она покончила с принуждением, дисциплиной, усилием, со всем неудобным и трудоемким»[35].

 

 

 

И далее: «Современная цивилизация, видимо, неспособна породить людей, наделенных воображением, интеллектом и смелостью. Практически в любой стране отмечается снижение интеллектуального и морального уровня тех, кто несет ответственность за общественные дела.

 

Финансовые, промышленные и коммерческие организации достигают гигантских размеров. На них влияют не только условия в той стране, где они находятся, но и положение в соседних странах и во всем мире. У всех наций экономические и социальные условия меняются с огромной скоростью. Почти повсюду существующая форма правления вновь подвергается обсуждению. Великие демократии оказываются лицом к лицу с труднейшими проблемами – проблемами, которые касаются самого их существования и требуют немедленного решения. И мы видим, что, несмотря на огромные надежды, которые человечество возлагало на современную цивилизацию, эта цивилизация не сумела вырастить людей, обладающих интеллектом и отвагой в достаточной степени, чтобы вести его по опасному пути, по которому оно идет, не оступаясь. Люди растут не так быстро, как учреждения, порожденные их мозгами. Современным нациям угрожают в основном интеллектуальная и моральная несостоятельность политических лидеров и их невежество»[36].

 

«Таким образом, получается, что окружающая среда, которую наука и технология сумели создать для человека, не подходит для него, поскольку она строилась наугад, без учета его подлинной сущности»[37].

 

«Окружающая среда, порожденная нашим интеллектом и нашими изобретениями, не приспособлена ни к нашим качествам, ни к нашему облику. Мы несчастны. Мы вырождаемся морально и умственно. Группы и нации, где промышленная цивилизация достигла своего наивысшего развития, – это именно те, которые слабеют и быстрее всего возвращаются к варварству. Но они не сознают этого. У них нет защиты от враждебного окружения, которое наука воздвигла вокруг них. Правду говоря, наша цивилизация, как и предшествовавшие ей, создала определенные условия существования, которые, по невыясненным до сих пор причинам, делают саму жизнь невозможной. Тревоги и беды жителей современного города возникают из-за их политических, экономических и социальных учреждений, но главным образом – из-за их собственной слабости. Мы – жертвы отставания наук, изучающих жизнь, от наук, изучающих вещество»[38].

 

 

 

«Увеличение числа механических изобретений не приносит никакой пользы. Видимо, не следует также придавать такого значения открытиям в физике, астрономии и химии... Что толку от роста комфорта, роскоши, красоты, размеров и сложности нашей цивилизации, если наша слабость мешает нам обратить их себе на пользу? В самом деле, не стоит развивать образ жизни, который приводит к упадку морали и к исчезновению благороднейших свойств великих народов. Гораздо лучше было бы уделять больше внимания самим себе, чем строить более быстроходные корабли, более удобные автомобили, более дешевые радиоприемники или телескопы для исследования строения отдельных галактик... Нет ни малейшего сомнения, что механические, физические и химические науки не в состоянии дать нам интеллект, моральную дисциплину, здоровье, нервное равновесие, безопасность и мир»[39].

 

 

 

 

Злоупотребление научными открытиями

 

 

Истина состоит в том, что научные открытия сами по себе не хороши и не плохи. Хорошими или плохими их делает то, как мы их используем.

 

Поскольку материальное благосостояние, власть и престиж стали самыми желанными вещами в жизни на Западе, все интеллектуальные и материальные ресурсы безжалостно направляются на изобретение средств и способов, которые могли бы обеспечить достижение этих целей с максимальной легкостью и скоростью. Постепенно средства стали сами по себе целью. Европейцы испытывают поистине ребяческое пристрастие к машинам.

 

Примерно полвека тому назад комфорт рассматривался как sin qua non(обязательное условие) прогресса. Затем, вследствие различных причин, особое значение стали придавать скорости, и теперь все помешались на ней.

 

Обратимся снова к Джоуду: «Дизраэли заметил о своих современниках, что они говорили о прогрессе, потому что «с помощью нескольких научных открытий им удалось создать общество, которое путает комфорт с цивилизацией». Чтобы замечание Дизраэли было применимо к нам, мы могли бы просто заменить «комфорт» на «скорость». В самом деле, можно с полным основанием сказать, что способность изменять свое местоположение на поверхности земли с постоянно возрастающей скоростью представляет собой самую конкретную концепцию утопии, какую может принять ум современного молодого человека. Скорость – это, поистине, его особый бог, на алтарь которого приносятся покой, комфорт, безопасность и интересы других людей»[40].

 

 

 

Смогли ли современные достижения науки приблизить человека к осуществлению замыслов его жизни? Находится ли современный человек, при всей его власти над природой, в лучшем положении, чем те, которые жили, допустим, пару столетий тому назад? За ответами на эти вопросы нам снова придется обратиться к Джоуду, который говорит: «У нас появилась возможность очень быстро передвигаться от одного места к другому, но места, куда мы движемся, все меньше стоят того, чтобы туда двигаться. Расстояния уничтожены, и народы стали близкими соседями, а в результате международные отношения стали только более напряженными, а последствия, вызванные тем, что народы лучше узнали своих соседей, вполне могут ввергнуть наш мир в войну. Изобретений радиовещания дало нам возможность разговаривать с соседними нациями, и, в результате, каждая нация стала использовать эфир, чтобы раздражать своих соседей, пытаясь убедить их в превосходстве своей формы правления над их формой»[41].

 

Посмотрите на этот аэроплан, жужжащий в летнем небе; знание математики, динамики и механики, знакомство с электричеством и внутренним сгоранием, изобретательное применение знаний, искусство обработки дерева и металла, которые пошли на изготовление, таковы, что его изобретателей можно было бы принять за сверхлюдей. Первые летчики по своему бесстрашию, решительности и смелости были героями. А теперь подумайте о целях, для которых современный аэроплан используется и, по-видимому, будет использоваться все чаще, - бросать бомбы, чтобы разрушать и душить, жечь и отравлять и разрывать беззащитных людей...; появляется чувство, что это цель идиотов или дьяволов.

 

Подумаем о том, как наше обращение с металлом, золотом поразит будущего историка. Он опишет, как мы научились передавать сообщения о золоте по радио. Он покажет фотографии искусных приспособлений, с помощью которых банкиры взвешивали и считали его. Он подробно расскажет о ежедневном чуде, когда мы бросали вызов гравитации, перевозя его из одной столицы в другую; а затем ему придется отметить: эти полудикари, хотя они и были искусными и дерзкими в своих технических триумфах, были настолько неспособны даже на малые усилия в международном сотрудничестве, которого требовал контроль над золотом, что, заполучив этот металл, они думали только о том, чтобы как можно скорее снова закопать его. Таким образом, международные финансовые операции будут представляться ему как процесс, посредством которого люди, затрачивая безграничные средства и труды, извлекали металл из земных недр в Южной Африке, чтобы его можно было снова зарыть в хранилища в Лондоне, Нью-Йорке и Париже»[42].

 

 

 

 

Разрушительный характер научных открытий

 

 

Люди Запада настолько заняты чувственными удовольствиями, что совершенно не заботятся об умственных и духовных потребностях. Безответственная литература и ошибочные философские концепции извратили их умы; подобно тому, как самая полезная пища превращается в яд в нездоровом желудке, их изумительные научные достижения стали в их руках проклятием не только для них, но и для всего мира. М-р (теперь сэр) Энтони Иден заметил в одной речи во время второй мировой войны: «Если так будет продолжаться и далее, народы мира в конце этого столетия, видимо, будут жить, как троглодиты, и вернутся к дням пещерной жизни. Это просто фантастично, что сейчас все страны тратят миллионы на защиту от оружия, которого они все боятся, но на контроль над ним никто не соглашается. Я иногда думаю, что сегодняшний мир поразил бы пришельца с другой планеты, который увидел бы, что мы готовим средства для своего же уничтожения и даже обмениваемся информацией относительно того, как мы намерены это сделать»[43].

 

Когда сэр Энтони говорил эти слова, вряд ли он мог представить себе, что наука, освобожденная от контроля религии, уже в ходе этой войны усовершенствует технику геноцида до такой степени, что это ошеломит даже ее самых фанатичных приверженцев.

 

После многих лет упорного труда, затратив огромные деньги, Соединенные Штаты, наконец, сумели изготовить страшную атомную бомбу. Ее разрушительная сила и область воздействия были впервые проверены в 5.30 утра 16 июля 1945г. на безжизненной стальной башне и в безжизненной атмосфере. Затем второй эксперимент был проведен на живом враге. 6 августа 1945г. японский город Хиросима был уничтожен взрывом огромной силы. Вследствие ударной волны, высокой температуры и высокого давления, весь город был мгновенно превращен в кошмарную груду обломков. Спустя несколько минут после взрыва высоко в небо поднялся столб дыма, а внизу бушевал ужасающий пожар[44].

 

 

 

Стюарт Гилдер пишет о смертельных отдаленных последствиях атомной бомбы: «Теперь ясно, что хотя ученые-атомщики не знали заранее в деталях, каковы будут результаты, они тем не менее знали, что намеренно применяют оружие, побочное действие которого может поставить все человечество под угрозу уничтожения. Это действие описано репортерами в Хиросиме под названием «атомной чумы».

 

Жертвы, как будто не пострадавшие от взрыва или высокой температуры, умирали и продолжают умирать от распада крови. Сначала белые, а затем красные кровяные тельца исчезают, волосы выпадают, и люди погибают, разлагаясь при жизни. Это, очевидно, вызывается радиоактивными веществами, которые выбрасываются в атмосферу при взрыве и впитываются кожей или с воздухом попадают в легкие».

 

Далее Стюарт Гилдер говорит: «Эти новости потрясают и ужасают весь мир, который не знал о существовании такой бомбы и до сих пор незнаком со свойствами радиоактивных металлов. Но ученым более 30 лет тому назад было хорошо известно, что самое страшное свойство этой бомбы – то, что против ее страшного действия не будет лекарства, и что оно будет разрушительным для всего рода человеческого.

 

Сообщают, что, пытаясь защитить себя, уцелевшие японцы носили самодельные маски. Очевидно, это такие же маски, какие японцы носят для защиты от сильных морозов. Они, конечно, так же бесполезны, как те мокрые тряпки, которыми некоторые абиссинцы закрывали носы, чтобы уберечься от действия ядовитых газов, распылявшихся самолетами Муссолини».

 

 

 

Другое сообщение гласит: «Экипажи самолетов, которые совершили атомное нападение на Японию, сообщили, что после падения бомбы пыль и дым поднялись в воздух на девять миль. Они были выброшены с огромной силой. Проф. Плеш считает, что нужно провести тщательное научное обследование состояния людей, живших на расстоянии до 100 миль от места взрыва, чтобы выяснить, не попали ли в их организм, при вдыхании или каким-либо иным путем, радиоактивные газы, выделившиеся из пылевых частиц.

 

Будет совсем не удивительно, если в одно мрачное утро мир, проснувшись, услышит новость, что у людей, живущих за тысячи миль от Японии, появились симптомы атомной чумы. Чтобы последствия атомной бомбардировки Японии удержали мир от войны, мир должен узнать все факты об этих последствиях как можно быстрее и как можно подробнее. Если маленькая атомная бомба выбрасывает ядовитую пыль в воздух на девять миль, резонно предположить, что большая бомба выбросит ее выше и рассеет на большей территории»[45].

 

 

 

Одним из таких людей был Карун (по-видимому, это то же, что и Корах), один из богатейших людей своего времени. Когда его народ сказал ему:

 

«Не ликуй, ведь Аллах не любит ликующих. Тем, что доставил тебе Аллах, ищи будущего жилища; не забывай своей участи в этой жизни, благотвори (другим), как Аллах благотворит тебе, и не распространяй порчу на земле, поистине, Аллах не любит сеющих порчу». Коран, 28:76,77

 

На что Карун надменно ответил, что его богатства – плоды его собственного труда и ума, и он за них никому ничем не обязан.

 

Сознание своего могущества и высокомерное отрицание того, что Вечная Непобедимая Сила властвует и над человеком, и над природой, породили безумие, которое не могут ни сдержать, ни излечить никакие каноны морали и никакие соображения гуманности. Поистине, для роста мира и счастья необходимо, чтобы знание, власть и богатство находились под строгим и неусыпным контролем религии.

 

 

 

 

Надави

 

 

[1] Халиде Эдиб. «Конфликт между Востоком и Западом в Турции», стр. 226-227.

 

[2] У.И.Х. Леки. «History of European Morals» (Лондон. 1869 г.). т.1. стр. 244-245.

 

[3] Republic, книга VII.

 

[4] Леки. «История европейской нравственности» (Лондон. 1869 г.) T.I, стр. 243.

 

[5] Леки «История европейской нравственности» (Лондон, 1869г.) T.I, стр.178.

 

[6] Леки «История европейской нравственности» (Лондон, 1869г.) T.I, стр.178.

 

[7] Леки «История европейской нравственности» (Лондон, 1869г.) T.I, стр.178.

 

[8] Леки «История европейской нравственности» (Лондон, 1869г.) T.I, стр.177.

 

[9] Мухаммад Асад. «Ислам на распутье», стр. 38-39.

 

[10] Дж.У.Дрсйпер. «История конфликта между религией и наукой» (Лондон, 1927 г.), стр. 31-32.

 

[11] Дж.У.Дрейпер, стр. 34-35.

 

[12] Дж.У. Дрейпер, стр. 40.

 

[13] Дж.У.Дрейпер, ор. сit., стр. 40-41.

 

[14] «Иктила-ус-Сират иль-Мустаким», стр. 143.

 

[15] «Китаб-ун-Нубувиат».

 

[16] А6у Дауд.

 

[17] Бухари.

 

[18] Леки, т. II. стр. 162-166.

 

[19] Дрейпер, стр. 230.

 

[20] Дрейпер, ор. cit., стр. 234-235.

 

[21] Крайне враждебное отношение к просвещению и науке.

 

[22] «Ислам на распутье». Лахор, 1955 г., стр. 55-56.

 

[23] «Пороки современности», стр. 114-115.

 

[24] «Философия для нашего времени», стр. 338-340.

 

[25] Ага Мухаммад Ашраф Дилви «Хава и Хамла».

 

[26] «Таба`и-уль-Истибдад».

 

[27] «Пороки современности», стр. 235-236.

 

[28] Речь на собрании выпускников мусульманского университета в Алигархе, январь 1938 г.

 

[29] «Пороки современности», стр. 150-151.

 

[30] Абу Дауд.

 

[31] Бухари.

 

[32] «Пороки современности», стр. 152-153.

 

[33] «Пороки современности», стр. 261.

 

[34] «Пороки современности», стр. 262-263.

 

[35] «Неизвестный человек», стр. 30.

 

[36] «Неизвестный человек», стр. 33.

 

[37] «Неизвестный человек», стр. 38.

 

[38] «Неизвестный человек», стр. 38-39.

 

[39] «Неизвестный человек», стр. 50-51.

 

[40] «Пороки современности», стр. 241.

 

[41] «Пороки современности», стр. 247.

 

[42] «Неизвестный человек», стр. 261-262.

 

[43] «Неизвестный человек», стр. 234-235.

 

[44] 20 августа мэр Хиросимы сообщил, что число убитых атомной бомбой составляет от 220 000 до 240 000. П.Т.И («Пресс траст оф Индия»).

 

[45] «Стейтсмен», 16 сентября 1945 г.